Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - [2]

В этом году предсказывают очередную ужасную зиму. Хотя все предыдущие предсказания страшных морозов оказались ошибочными, нынешний прогноз снова воспринимается всерьез. Мои соседи по дому запаслись всем, чем можно. Шкафы забиты печеньем, шоколадками, конфетами, прохладительными напитками и туалетной бумагой. Вы скажете, а она-то здесь при чем? При том, что с некоторых пор мы должны сами обеспечивать себя туалетной бумагой. Из соображений экономии. С тех же пор экономят даже на уборке помещений, со всеми вытекающими. То, что сэкономлено на бумаге, будет истрачено на специальные моющие средства.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 4 января

Впрочем, директриса, госпожа Стелваген, даже не взглянет на упомянутую выше газетную статью, ей ни к чему непрошеные советы.

Стелваген проявляет интерес только к собственной репутации. Всем довольные обитатели дома покорно обслуживают ее в царском шатре. Она знает, что я это знаю. И знает также, что у меня есть небольшая группа поддержки, которую не стоит недооценивать.

Борьба между директрисой и клубом СНОНЕМ ведется тонко и осторожно, с переменным успехом для каждой из враждующих сторон. Никто не хочет открытого военного столкновения. Слишком многое поставлено на карту.

– Благодарю вас, господин Грун. Вы снова отыскали что-то, из чего можно извлечь великую пользу?

– Именно так. Интересную статью одного вашего коллеги. Об ожиданиях, связанных с опекой, и об открытости службы опеки.

– Открытость? Я всегда была горячей сторонницей открытости, открытость вполне возможна. И всегда служит общественным интересам.

– Общественный интерес – понятие широкое. И глубокое, как тихий омут, госпожа Стелваген.

– Что верно, то верно, господин Грун.

Примерно в таком тоне протекают наши беседы. В большинстве случаев после них мне нужно время, чтобы прийти в себя. Но я уже освоил эту технику. Немного адреналина мне не повредит.

ПОНЕДЕЛЬНИК 5 января

Вчера была прекрасная погода, поэтому я решил проверить, смогу ли еще добраться до своих скамеек. До скамейки номер 1 идти 400 метров, дальше до скамейки номер 2 еще 600 метров и под конец еще 400 метров, чтобы вернуться домой. Расстояния указаны приблизительно.

Я выполнил свою задачу с некоторым трудом. Мой радиус действия остался таким же, каким был год назад, и я с удовлетворением могу считать этот застой прогрессом.

Ведь для меня самый быстрый способ куда-нибудь дойти означает двигаться медленно. Чтобы не свалиться по дороге между двумя скамейками. Правда, идти спокойно и при этом создавать впечатление уверенной скорости пока не получается. Я отвергаю ролятор и опираюсь на палку, служившую еще моему отцу, но пока что слишком размахиваю ею в воздухе. Потом пытаюсь по возможности элегантно расположиться на скамейке. Тщеславный ты парень, Хендрик. Бог знает почему.

Снова с большим удовольствием веду дневник. Я рад, что снова взялся за перо, и жалею, что не брался за него целый год.

Как говорила когда-то моя жена: больше всего жалеешь о том, чего не сделал.

В ближайшие дни опишу в общих чертах события, произошедшие в нашем доме в пропущенном 2014 году.

ВТОРНИК 6 января

Самое важное событие произошло на второй день 2014 года: похороны Эфье. Моя любовь, моя Спящая Красавица лежала как живая, пока крышка гроба не бросила на нее последнюю тень.

Церемония прощания прошла достойно: прекрасная музыка, трогательные речи. Но все это не исцеляло отчаяния.

Долгие месяцы я так тосковал по Эфье, что потерял всякий интерес к своим запискам. Стоило мне сесть за компьютер, как я машинально набирал ее имя. Время очень медленно залечивало мою рану.

Второе по важности событие произошло в ноябре, когда Гритье перевели “на ту сторону” – в закрытое отделение. Господин Альцгеймер нанес удар раньше, чем мы ожидали. Она все чаще сбивалась с пути. Буквально, когда на чужом этаже искала свой старый дом, и фигурально, когда забывала, для чего вообще служит чайник. До самого конца мы много смеялись. Она всегда, даже в своем безумии, оставалась контактной и благожелательной. Никакой злобы и никакого страха. При переселении спокойно следовала за тележкой, на которой везли ее пожитки.

Такой деменции можно пожелать каждому. Но во время моих кратких посещений закрытого отделения я видел, что Гритье была там как роза в зарослях крапивы.

В Хиллегоме несколько страдающих деменцией обитателей пансионата “Ден Велигенберг” получили разрешение снова жить самостоятельно. Конечно, под присмотром, но все-таки… Однажды я внимательно осмотрел здешнее закрытое отделение и не встретил там никого, кому бы решился доверить ключ от отдельной комнаты. Разве что на время учебной тревоги. Интересно же, что они будут делать в случае наводнения, пожара или взрыва? Может, эти умники в Хиллегоме поспешили выпустить на волю некоторых стариков?

Госпожа Квинт, убежденная пессимистка, предсказала покушение на папу Франциска. Держа во рту половину пряника, она уверенно заявила: “Он не доживет до конца года, как бы мы за него ни молились”. При этом она радостно обрызгала окружающих непрожеванной выпечкой.

Эверт хотел поспорить с ней на сто евро, что сей благожелательный заместитель Иисуса на земле 1 января 2016 года будет еще жив и здоров. Но госпожа Квинт не настолько верила в свое предсказание, чтобы заключать пари.