Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - [18]

С разных сторон одобрительно закивали. Вот она, экспертная оценка. Примерно столько же сотрапезников отвели взгляды. “Она-то зачем вмешивается?” – вероятно, подумали как раз те, кто всегда и во все вмешивается.

В правилах проживания нет ничего конкретного относительно игры на скрипке. Музыкальные инструменты, в общем, разрешены “при условии, что музыкант или музыкантша не причиняет неудобств”. А причиняет или нет – на усмотрение дирекции. Госпожа Стелваген нашла элегантное соломоново решение: впредь разрешается музицировать в строго определенные часы в зале, отведенном для гимнастики “красивые движения в старости” и курса рисования акварелью. Это зальчик на первом этаже рядом с двумя кладовками.

Жильца, играющего на скрипке, и его соседку это не примирило. Теперь он включает радио на полную громкость. Она много раз жаловалась директрисе. Приходил управдом с измерителем децибелов. Ожидается, что правила проживания в ближайшее время будут скорректированы.

ВТОРНИК 24 февраля

– Славинк предан анафеме, – сказал Эверт. – А может, и правильно, если судить по результатам проверок.

Союз потребителей тщательно исследовал этот все еще обожаемый стариками национальный деликатес – обжаренные и тушеные котлетки, обернутые беконом. Он оказался не только слишком жирным и слишком соленым, но еще и, как правило, испорченным до истечения срока годности.

– Самый лучший славинк получил оценку пять и шесть, а самый худший – два с половиной, – процитировал Эверт отчет о тестировании. – Да это просто бактериологическое оружие, особенно в доме престарелых.

Он говорил так громко, что было слышно каждому в столовой.

– Пора устроить какой-нибудь хипеж, Хенк, – шепнул он мне чуть позже. – В следующий раз, когда повар включит славинк в меню по выбору, останется гора протухшего фарша.

В пятницу клуб СНОНЕМ едет на выставку-ярмарку “Товары для дома”. Это первая наша вылазка в этом году, если не считать ужинов в ресторанах. Среди членов клуба наблюдается радостное возбуждение. Микроавтобус подойдет ровно в одиннадцать. Я планировал после ярмарки организовать обед, но отказался от этого плана. Опыт учит, что активные действия не должны затягиваться. Нам это не по силам. Среднестатистический пенсионер старше восьмидесяти должен разумно распоряжаться своими энергетическими ресурсами.

Я бы охотно попробовал какую-нибудь модную таблетку, благодаря которой молодежь может танцевать и веселиться часами, но не решаюсь. Танцевать до утра мне, конечно, не стоит, но подольше радоваться жизни, спокойно и неторопливо, не помешало бы. Когда-то я поинтересовался такой таблеточкой у моего прежнего домашнего врача. Он слегка смутился, но рецепт все-таки выписал. Подозреваю, что таблетка была липовой. Я ее проглотил, но чувствовал себя после этого таким же усталым, как обычно.

СРЕДА 25 февраля

Красивое будет зрелище: Эверт в инвалидном кресле, заваленный восемью огромными хозяйственными сумками, полными барахла с ярмарки “Товары для дома”. Прямо сейчас еду покупать эти сумки. В последнее время клуб СНОНЕМ отправляется в путь, имея следующий подвижной состав: одно инвалидное кресло и три ролятора. Лишь Граме, Эдвард, Леония и я перемещаемся пока без вспомогательных средств или только с палкой (мой случай). Эверт всегда старается как можно дольше сам катить кресло, но к концу вылазки, со скрежетом зубовным, просит о помощи. – Не хочешь просить, и не проси, – сказала Леония в прошлый раз, когда Эверт, хрипя и задыхаясь, отстал от компании. – Мы не возражаем против твоего сердечного приступа. В машине будет просторнее.

Эверт учел возможность сердечного приступа, но все-таки спросил, не может ли кто-нибудь немного потолкать его кресло.

Мини-скандал в благородном семействе: госпожа Слотхаувер упала в коридоре, а другая жиличка просто переступила через нее и, не дрогнув и не оглядываясь, вошла в лифт. Счастье еще, что она не ехала на скутмобиле.

Персонал разыскивает бессердечную прохожую, но полной уверенности, что она вообще существует, ни у кого нет.

– Сперва она меня толкнула, и я упала, а потом она через меня перешагнула.

– Как выглядела эта женщина?

– Это была госпожа Ван Димен. Она меня ненавидит.

Однако в то время госпожа Ван Димен сидела в парикмахерской торгового центра в двух километрах от места происшествия. Когда чуть позже персонал информировал госпожу Слотхаувер о непробиваемом алиби госпожи Ван Димен, та ехидно заметила:

– Значит, это была госпожа Смит. Она тоже меня ненавидит.

ЧЕТВЕРГ 26 февраля – Если уж нельзя доверять даже самому сэру Клиффу Ричарду, значит, испарилась последняя надежда, – Леония воздела руки к небесам и ущипнула Эверта.

– Да уж, некрасивая история… с этими мальчиками, – многозначительно покачал головой Эверт.

Из них получился хороший дуэт.

– Это неправда, ведь он сам говорит, что это неправда. Его оклеветали из зависти.

У Клиффа еще есть фанаты в нашем доме. Он один из последних живых кумиров. Почти все наши прежние герои мертвы. И в этом смысле стареть – значит идти в одиночестве своим путем. Все-таки премьер Марк Рютте – не Уинстон Черчилль, рэпер Али Би – не Фрэнк Синатра, а Линда де Моль – не Софи Лорен. Интересно, а жива ли еще Та Самая Софи Лорен.