Новые семена созерцания - [7]

И вот это называется святостью.

Тело с переломанными костями

Пока мы живем на земле, любовь, которая объединяет нас, будет приносить нам боль самим контактом друг с другом, потому что эта любовь — «составление Тела из переломанных костей». Даже святые здесь на земле не могут жить друг с другом без какой-то доли страдания и боли от различий, разделяющих людей. Есть два возможных ответа на боль разъединения с людьми: любовь или ненависть.

Ненависть отшатывается от жертвы и скорби — цены этого «составления костей». Она отказывается от боли воссоединения.

В каждом слабом, потерянном и изолированном члене человеческого рода есть мука ненависти, рождающаяся от собственной беспомощности и отъединенности. Ненависть — это признак и выражение одиночества, недостоинства, недостаточности. И постольку, поскольку каждый из нас одинок и недостоин — каждый ненавидит самого себя. Некоторые сознают эту самоненависть и из-за нее упрекают и наказывают самих себя. Но наказание не может излечить чувства собственного недостоинства. Мы ничего не можем изменить, покуда чувствуем, что мы изолированы, неполноценны, беспомощны, одиноки. Другие, менее отдающие себе отчет в этой самоненависти, реализуют ее иным путем, перенося ее на других. Есть гордая и самоуверенная ненависть, сильная и жестокая, которая наслаждается ненавидением, потому что она направлена наружу, на недостоинство другого. Но эта сильная и довольная собой ненависть не сознает, что, как всякая ненависть, она разрушает и пожирает ненавидящего, а не ненавидимого. Ненависть в любой форме саморазрушительна, и даже, торжествуя физически, она торжествует на развалинах собственного духа.

Сильная ненависть, которая ненавидит с удовольствием, сильна потому, что она не считает себя недостойной и одинокой. Она чувствует поддержку бога войны, мстительного и разрушительного духа. От таких жаждущих крови богов человеческий род был уже освобожден — великим усилием и страшной скорбью — смертью Бога, Который предал Себя на крест и пострадал от патологической жестокости Своего собственного творения — людей, из жалости к ним же. Победив смерть, Он открыл им глаза на реальность любви, которая не задает вопросов о достоинствах, любви, которая побеждает ненависть и уничтожает смерть. Но люди отказываются от этого божественного откровения всепрощения и возвращаются к старым богам войны, которые ненасытно пьют человеческую кровь и пожирают человеческую плоть. Служить богам ненависти легко, ибо они питаются поклонением коллективного фанатизма. Чтобы служить богам ненависти, нужно только быть ослепленным коллективной страстью. Чтобы служить Богу Любви, надо быть свободным, надо принять страшную ответственность решения любить вопреки всякому недостоинству, будь то в себе или в другом.

В корне всякой ненависти — гложущее, мучительное чувство недостоинства. Тот, кто способен ненавидеть сильно и со спокойной совестью, самодовольно слеп к своим недостаткам; он видит свои недостатки в других. Но тот, кто сознает свое собственное недостоинство и видит недостоинство своего ближнего, искушается более тонкой и более мучительной ненавистью: всеобщей, опаляющей, тошнотворной ненавистью всего и всех, потому что все заражено недостоинством, все нечисто, все грешно. Эта слабая ненависть на самом деле является слабой любовью. Тот, кто не может любить, чувствует себя недостойным и в то же время, что каким-то образом никто недостоин...

В подлинно христианском понимании Божьей любви идея достоинства теряет свое значение. Откровение Божьего милосердия делает всю проблему достоинства чем-то почти смешным. Открытие, что «достоинство» не имеет особой ценности (ибо, строго говоря, никто и никогда сам по себе не может быть достойным такой любви), является подлинным освобождением духа. И пока это открытие не сделано, пока это освобождение не совершилось божественным милосердием, человек закабален ненавистью.

Гуманистической любви недостаточно. Покуда мы убеждены, что никого не ненавидим, что мы милостивы, что мы добры от природы, мы обманываемся; просто наша ненависть тлеет под серой золою самодовольного оптимизма. Мы по ви­димости в мире со всеми, потому что мы думаем, что мы достойны. На самом же деле мы просто потеряли способность подойти к вопросу недосто­инства. Но когда милость Божия избавляет нас, «недостоинство» не имеет больше смысла.

Ненависть пытается излечить разъединение уничтожением тех, кто не объединены с нами. Она ищет мира, исключая всех, кроме себя. А любовь — своим приятием боли разъединения — начинает залечивать раны.

Вот хорошая примета «Божьей воли» в судьбе человека: она есть во всем, что требуется от нас, чтобы мы были едины друг с другом в любви. При желании это можно назвать основным принципом естественного закона: с другими надо обращаться так, как мы хотим, чтобы они обращались с нами, не делать другому того, чего мы не хотим себе. Другими словами, естественный закон состоит попросту в том, что мы должны признавать в каждом человеке ту же самую природу, те же самые потребности, те же самые права, как в нас самих. В самой простой форме это звучит так: обращаться с другими, как с людьми. Не вести себя так, как будто только я человек, а каждый другой человек — животное или мебель. Ясно, что жить поистине человеческой жизнью нельзя, последовательно нарушая этот основной принцип.