Новые мытари - [4]

Вечером того же дня Лоханкин, пахнущий духами и пивом, клево одетый и классно подстриженный, как обычно отправился вместе со своим напарником собирать дань с торговцев. Они прочесали облепленное нищими базарное охвостье, "отметились" в харчевном ряду, где под примитивными навесами торговый люд кормится нехитрыми горячими блюдами с пирожками и лепешками, обошли стороной конуры, где оптом продаются спиртные, прохладительные напитки, мешки с мукой и сахаром (там хозяйничают другие обиралы) и вышли к киоскам, выстроившимся вдоль улицы. Здесь была главная житница фирмы Толстопятова. Работа шла споро, по давно заведенному регламенту. Вот и фруктово-винный ларек азербайджанца Мамеда. Он как "лицо кавказской национальности" расплачивался вдвойне. Обычно толстая носатая будка Мамеда с "аэродромом" на макушке еще за десяток шагов выглядывала из гостеприимно открытой двери ларька и приветливо скалилась двумя рядами крепких зубов. Однако сейчас дверь оказалась закрытой. Лоханкин толкнул ее и вошел с напарником внутрь. Мамед сидел по-восточному за низеньким круглым столиком у противоположной стены ларька в компании с неизвестным человеком крупного телосложения. Оба пили чай из маленьких чашечек и о чем-то мирно беседовали. Хозяин радушным жестом пригласил вошедших к столу. Лоханкин, выразив на лице строгое неудовольствие, отказался и объявил, что прибыл с проверкой, а потому постороннему следует удалиться. Мамед засуетился, однако его гость не шелохнулся и продолжал невозмутимо прихлебывать чай. От такого нахальства Лоханкин совсем распалился и в повышенном тоне предложил освободить помещение.

- А вы собственно кто такие? - наконец подал голос незнакомец.

- Служба безопасности фирмы "Новатор"... Слыхал про такую? - с сарказмом ответил вопросом на вопрос Лоханкин.

- Слыхать-то слыхал. А все же чей ты будешь, мальчик?

Лоханкин дошел до полной кондиции и взвился.

- Учти, твои слова записываются. Понимаешь - за-пи-сы-ва-ются. Ты еще пожалеешь...

Договорить он не успел. Толстяк с неожиданным проворством поднялся, в мгновение ока сгреб подскочившего к нему напарника и стукнул затылком о стойку ларька. Тот осел на пол и как выброшенная на берег рыба хватал открытым ртом воздух. Затем очередь дошла до Лоханкина. Мощные руки оторвали его от пола и с легкостью перевернули вверх ногами. Незнакомец несколько раз встряхнул его и когда из карманов посыпались разные предметы, поставил раком и поддал ногой в зад так, что бедный малый лбом открыл дверь и вылетел наружу. Толстяк неспеша подобрал с пола содержимое карманов Лоханкина, сделал пальцем харакири диктофону, выдернул его кишечки и вместе с ключами и пачкой денег выбросил за дверь, а записную книжку оставил у себя.

- Передайте привет шефу от Горыныча и скажите, что скоро буду у него, напутствовал он ковыляющих и затравленно озирающихся сборщиков подати.

Так состоялся выход на авансцену еще одного действующего лица - верного адепта Голубя еще со времен колонийской отсидки. Преданность силача Горыныча к Голубю для непосвященных казалась таинственной и необъяснимой. Однако на самом деле все было просто. Независимый и неукротимый характер Горыныча, нежелание подчиняться зэковским "авторитетам" и правилам пришлись не по вкусу "паханам" и чуть не стоили ему жизни. Ночью в жилой секции над связанным во сне Горынычем устроили судилище и приговорили к повешению. Его отволокли в инструменталку, обставляя все так, чтобы было похоже на самоубийство. Стас, который сам был лагерным "авторитетом", знал о готовящемся злодействе и сначала решил не вмешиваться. Но вдруг ему в голову пришла мысль, что если спасти Горыныча, то тот до конца пойдет за ним, его смелость, решительность и необыкновенная сила могут сослужить хорошую службу. Вооружившись толстым арматурным прутом и призвав на помощь своих "шестерок", Стас освободил приговоренного к смерти.

Однако на этом дело не могло кончиться. Он был уверен, что "паханы" не успокоятся и непременно попытаются отомстить теперь уже не только Горынычу, но и ему. Это стало вопросом их чести. О грозящей опасности Стас догадывался по усмешкам, скользящим косым взглядам соседей по нарам, беспрестанным наглым подначкам приближенных к "паханам" бездельников. Готовясь к нападению, он добился, чтобы Горыныча перевели на второй ярус его нар. Оба спали по очереди. Горыныч вооружился массивным кастетом, а Стас - заточкой из стальной полоски и сложенной вдвое обмотанной медицинским бинтом цепью, которые прятал в рукавах робы.

Днем в колонии хозяевами были начальники отрядов и прочий надзирающий персонал из офицеров, ночью вся власть переходила к "паханам", которые как и приличествует царственной знати не марали рук грязным трудом и отсыпались на своих более комфортных, чем у остальных зеков нарах. "Шестерки" с вечера готовили им чифирь, выставляли на стол лучшие продукты, отобранные у "мужиков" из передач с воли, и конечно же принесенные под носом у контролеров бутылки с водкой или самогоном. А на десерт были самокрутки и "козьи ножки" из гашиша. Вонючий дым висел такой плотной пеленой, что непривычный человек ощущал тяжелое удушье и резь в горле.