Новые материалы для новейшей истории Славян вообще и Славяно-Руссов до рюриковского времени в особенности с лёгким очерком истории Руссов до Рождества Христова - [70]
Я утверждаю: не только что Эней был Славянин, но что и греки называли его Славянином. Carlus Stephanus говорит об этом имени:
. Laus в переводе на славянском значит «слава»; от этого Венцеслав= Venceslaus, Станислав=Stanialaus, Болеслав=Boleslaus и проч. Славянину синоним Скиф (Scyth), от польского szczycic, чешского ctiti, русского «чтить», что также значит почитать, славить, восхвалять.
3. Но, может быть, этот камень поставлен был над прахом какого-либо другого, позднейшего Энея?
Я уже заметил, что по наружным признакам этот камень относится к Троянскому времени. Конечно, внук знаменитого героя, сын Сильвия, также назывался Энеем; но это может оспаривать у камня его древности не более, как на 100 лет. Напротив того я приведу здесь два обстоятельства, неуклонно повелевающие приписать принадлежность этого памятника старшему Энею, а не внуку его.
Во-первых. Призывать Эсменя, не имевшего у Римлян никакого значения, мог только Эней старший, почитавший в нём своего прежнего отечественного бога кабиров.
Эней, внук, вероятно, уже принял всю народность Лациума, ибо там родились и жили его отец Сильвий, мать и бабка, а потому он не оказал бы такого неуважения к местным богам, призывая вместо их божество русское. Это мог сделать только Эней-троянец, перенесший с собою из Трои родной культ - поклонение отечественным богам своим, которых он привык почитать домашними пенатами. Кроме того, он один мог только знать, что индийский Шива имел придаточное имя Вимы. Лациум и Рим никогда не заботились о мифологии индусов.
Во-вторых. Другою причиною мы почитаем то, что в надписи сохранился чистый славянский язык. Эней, внук, и даже отец его Сильвий, рожденные в Лациуме, должны были говорить или чистым латинским, или латинским, смешанным более или менее с славянским, смотря по числу Славян, смешавшихся с Латинами; славянский же язык никак не мог так долго сохраниться в совершенной чистоте своей в Лациуме.
Я не могу ничего более сказать об этом превосходном и древнейшем памятнике Славян, как только заметить, что пиитическое восклицание на третьей строке: «до долу земли выезжаю», сохраняясь в устах народа, дало по прошествии многих столетий повод поэтам изукрасить предание о его геройских подвигах и нисхождением в ад.
Теодор Моммзен, из сочинения которого (unteritalisch Dialecte. Tab. VIII, № 1) я взял рисунок этой мнимой бронзовой пластинки, находящейся теперь в музее Сантангело, в Неаполе, делает на странице 169 опыт, краткой надписью этой поверить древнюю географию. Лепсиус, как и некоторые другие, принял её за поддельную. Но о подделке её вовсе не может быть и речи! Славянского гекзаметра в устаревших выражениях никто не придумает в Италии, и тем менее, что в последнюю тысячу лет никому, кроме меня, не приходило в голову толковать этрусские надписи приложением к ним русского языка как ближайшего к коренному славянскому.
Что вещь эта не простая пластинка, а огниво, снабжённое на одном конце дырочкой, дабы можно было вешать его на стенку, в том нет нужды представлять какие-либо убеждения; это очевидно, а самая надпись высказывает весьма наивно употребление его. Она читается:
1. В оригинале:
Вечереяс, губка натейс, а пораж каймас палану.
2. По-русски:
Вечереет, губку натисни, а поражай коймы кремня.
Дальнейшие пояснения будут излишними. Стоит только обратить внимание на название кремня, соответствующее его свойству: палан - зажигальщик; одного корня с ним слова: palanie - засвечать, zapalanie - зажигать. Название, которое из всех нынешних наречий совершенно исчезло. Название краев кремня коймами также исчезло из всех наречий кроме, русского, но и в том употребляется это слово для другого назначения, о кремне же говорят: края, brzegi, kraje, ugli, grane и пр (В русском языке сохранились ещё слова: полымя, пламя, паленье, запаление, имеющие один корень с словом «палан». - Примеч. переводчика.).В этой надписи находятся два монограмма:
а) Вторая буква с начала, формой похожая на латинский F, заменяющая славянский Ч, имеет снизу маленький крючочек или прицепочку, отчего она отвечает также и за Е, и в слове «Вечереяс» отвечает за ч и е.
b) Третья буква во второй строке - этрусское Р, похожее на латинское D, получила от прицепочки ещё и значение А в слове «пораж».
Что последний круглый знак на самом конце огнива не есть буква, это уже заметил и внимательный Моммзен, ибо осский алфавит не имеет буквы О. Я ещё замечу, что и противоположный тому знак, на другом конце, подле дыры, не есть буква. Но кто непременно хочет счесть его за букву, то это может быть только Д, принадлежащее к следующему за ним А, отчего смысл нисколько не изменяется, потому что в славянском да, а однозначущи. Судя по форме букв, должно отнести эту надпись за 500 лет до Р. Х. (Внимательность г. Воланского к формам букв и оценка их свидетельствуют в нем глубокого знатока древних письмен; ибо почти к указанному им времени относится и действительное изобретение огнива Анахарсисом. Вероятно, что только на первых сделанных огнивах помещали надпись, объясняющую употребление их, впоследствии же при всеобщем введении этого снаряда не настояло и надобности в надписи, а потому и описанное здесь огниво должно быть отнесено ко времени Анахарсиса, т.е. к 600 годам до Р. X. Кроме того, это обстоятельство даёт повод заключить, что Анахарсис говорил славянским языком, следовательно, Скифы были Славяне. - Примеч. переводчика.).
