Новые истории про Винни-Пуха - [11]
— Но у нас есть ведро, — напомнил Кристофер Робин. — Мы опустим ведро, вода наберется в него, и мы его вытянем.
Все радостно загалдели, а Пух сказал:
— Вот что значит — иметь мозги!
Кристофер Робин ласково засмеялся:
— Глупенький мой мишка! — и начал опускать ведро.
Все смотрели, как раскручивается цепь, лебедка вращалась с таким грохотом, словно кто-то колотил сразу в сто кастрюль. Вдруг все остановилось — и ведро остановилось, и лебедка, и шум.
— Машины! — проворчал Иа-Иа. — Современные изобретения! Какой от них толк! Вечно их нахваливают, а они никогда не работают так, как положено.
— Что-то мешает, — сказал Кристофер Робин. — Камешек добрался до воды, а ведро — нет. Нам нужен… — Он оглядел всех, откашлялся и продолжил: — Нам нужен храбрец, который отважится спуститься в ведре, убрать преграду и набрать воду.
Все молчали, только ветер шумел в соснах, да где-то высоко гудели пчелы.
— Конечно, этот храбрец должен быть не только отважным, но и маленьким.
Снова повисло долгое молчание. Пятачок поднял глаза и заметил, что все смотрят на него.
— Ой, мамочки, — пропищал он. — Почему вы так на меня смотрите? — Пятачок, конечно же, понял почему. — Ой, мамочки, — повторил он. — Ой, мамочки!
А потом он молча полез в ведро. Ведро скрыло его целиком. Только розовые ушки торчали над краем.
— Я не очень хочу быть храбрецом, — признался Пятачок.
Иа-Иа ухватился за лебедку:
— Если захочешь подняться, маленький Пятачок, кричи: «Поднимай!» — а если захочешь еще опуститься…
— Опуститься? — пискнул Пятачок.
— Кричи: «Глубже!»
— Ой! — снова запищал Пятачок. — Ой, мамочки, мамочки!
— Опускай! — крикнул Кристофер Робин, и Иа-Иа принялся крутить лебедку.
Лебедка заскрипела, цепь загрохотала, и ведро стало медленно опускаться. Пятачок, задрав голову, смотрел на друзей, которые становились все меньше и меньше. От страха он не переставая повизгивал, визг эхом отзывался в колодце, пугая Пятачка еще больше. Цепь раскачивалась, темнота сгущалась. Пятачок судорожно вцепился в край ведра.
— А что, если цепь порвется? — шептал он сам себе. — Что, если ведро упадет и разобьется вдребезги? А если преграда будет тяжелой или их будет несколько? Вдруг все забудут, что я здесь, и пойдут домой пить чай и печь булочки?
Вокруг него тут же раздался шепот эха:
— Печь булочки, печь булочки…
Пятачок старался не думать о плохом, но ничего не получалось.
И вдруг ведро остановилось.
Пятачок сумел разглядеть преграду. Эта была ветка дуба, перегородившая колодец.
Пятачок вытащил ветку и бросил ее вниз. Это было очень трудно, почти так же трудно, как отважиться быть Храбрецом. Ветка упала, послышался всплеск, и ведро стало опускаться очень быстро. Потом раздался другой всплеск, и Пятачок почувствовал, как ведро закачалось на воде. Вокруг был целый океан темной, блестящей воды.
Теперь Пятачок знал, что делать.
Он наклонил ведро и зачерпнул воду. Ведро наполнилось ровно наполовину, и Пятачок по грудь оказался в воде. Тогда…
Он взобрался на край ведра и покрепче ухватился за цепь. И потом…
Пятачок крикнул: «Поднимай, Иа-Иа!»
Он услышал собственный голос, на все лады повторяющий: «Поднимай, ай-ай! Иа-Иа, а-а-а!»
Через несколько секунд ведро стало подниматься, а вместе с ним и Пятачок, отважно стоявший на самом краю и изо всех сил сжимавший цепь. Круг света вверху становился все больше и ярче, и Пятачок уже видел всех своих друзей, которые смотрели на него и улыбались. Вскоре Пятачок почувствовал тепло солнечных лучей — добрый старый Иа-Иа в последний раз повернул лебедку. Пятачок услышал приветственные крики и громкое «Ура!», и все это кричали ему, Пятачку.
И он самым храбрым голосом ответил:
— Это было совсем не страшно. — Но сам-то Пятачок знал, что это было не просто страшно, а очень-очень страшно.
Потом несколько дней Родственники и Знакомые Кролика рыли канаву и сооружали скоростной спуск от родника до Пуховой Опушки, где жил Иа-Иа. Воды стало много, и Лотти построила в канаве дом и назвала его Домом Храбрости. Всем понравилось нырять в канаву и мчаться по спуску до Пуховой Опушки. Появилась даже такая игра «Спуск по канаве», и уже когда пошли дожди, а они все-таки пошли, многие так полюбили игру, что в любую погоду поднимались на холм к Шести Соснам, окунались в канаву и вместе с водой неслись вниз, к домику Иа-Иа. В этой игре Лотти просто не было равных, потому что ее шубка была самой гладкой. Выдра даже научилась кувыркаться во время спуска.
— Эге-гей! — кричала она, выныривая, а потом принималась насвистывать веселую мелодию.
Однажды вечером, спустя несколько дней после большого приключения с колодцем, когда Пятачок укладывался спать и думал о том, что желтую пижаму он любит все-таки больше, чем зеленую, дверь в его комнату распахнулась и вошел Пух.
— Извини, что так поздно, Пятачок, но для этого нужно много времени, ты же знаешь…
— Для чего, Пух?
— Для кричалки. Ты думаешь, что она вот-вот придет, но она вдруг решает, что еще рановато, и задерживается или вообще не приходит. А потом, Пятачок, когда она вдруг приходит, главное — быть готовым к ее приходу.
— О Пух! — воскликнул Пятачок. — Правда? А она очень длинная?
