Новые центурионы - [10]

Рою показалось, что Хью Фрэнклин, широкоплечий новобранец, сидевший с ним рядом (столы были расставлены в алфавитном порядке), рассмеялся громче, чем требовалось. Рой был уверен: Фрэнклин не любит его. Этот заядлый спортсмен, каких полно по всей Америке, судя по их беседам в первые дни пребывания в академии, еще со школы стал обрастать дипломами да грамотами. Потом — три года во флоте, где он, вполне собой довольный, играл в бейсбол и мотался по странам Востока. А теперь, когда он остался за бортом профессионального спорта, не попав в низшую бейсбольную лигу, — полицейское ведомство…

— Где допустил ошибку Фелер? — спросил Харрис у класса, и Рою сделалось не по себе при мысли, что этим вопросом сержант провоцирует всех скопом накинуться на его ответ. «Почему Харрис, вместо того чтобы выслушивать, как все курсанты по очереди будут громить мою версию, сам не объяснит, в чем моя оплошность? Неужто старается меня смутить?» — размышлял Рой. А может, его совсем не радует присутствие новичка, не гнушающегося самостоятельно изучать уголовное право и отказывающегося слепо принимать то толкование закона, что выгодно полиции?

— Пожалуйста, Айзенберг, — произнес Харрис, и на этот раз Рой все-таки обернулся, дабы вновь убедиться в том, до чего же раздражает его айзенберговская манера отвечать на вопросы.

— Сомневаюсь, что обыск такси и последовавший арест правомерно объяснять тем, что водитель не там припарковал машину, — осторожно начал тот. Черные глаза из-под темных век забегали от Харриса к Рою и обратно. — Да, водитель нарушил правила уличного движения и, конечно, заслуживал повестки в суд, что с чисто технической стороны вполне может пониматься как арест, но разве дает это полномочия обыскивать такси на предмет контрабанды? С нарушением правил уличного движения это не имеет ничего общего. Не так ли?

— Вы что, меня спрашиваете? — вскинул брови Харрис.

— Никак нет, сэр. То был мой ответ.

Айзенберг застенчиво улыбнулся, и Роя чуть не стошнило от его притворной скромности. Такое же отвращение вызывала в нем показная робость Плибсли, в которую тот впадал всякий раз, стоило кому-либо восхититься его выносливостью и физической удалью. В тщеславности их обоих Рой нисколько не сомневался. Вот вам еще один экспонат, демобилизовавшийся из армии, — Айзенберг. Хотелось бы знать, сколько их — тех, кто идет в полицию лишь оттого, что просто ищет работу, — и как много (а может, скорее, мало?) таких, как он сам, у кого на то имеются причины посерьезнее?

— Так было все же основание для проведения обыска или нет? — спросил Харрис.

— Нет, не думаю, — сказал Айзенберг, нервно прочистив горло. — Не думаю, что кто-то был под арестом в тот момент, когда полицейский обнаружил контрабанду. Принимая во внимание необычные обстоятельства и ночное время, он мог, как было в деле Гиске против Сэндерса, задержать и опросить водителя и пассажиров, и я не думаю, что приказ всем покинуть машину был ничем не обоснован. У полицейских возникло совершенно естественное подозрение, что там творится нечто странное. А когда обвиняемый стал шарить за сиденьем, то это могло быть истолковано как поступок, направленный на сокрытие улик.

Голос изменил Айзенбергу, и несколько курсантов, включая Роя, вскинули руки.

Харрис не замечал никого, кроме Роя.

— Продолжайте, Фелер, — сказал он.

— По-моему, полицейские не имели права приказывать им выйти из такси. И вообще, когда же их арестовали? Когда нашли наркотики? А что, если б те, покинув машину, попросту сбежали? Имели бы полицейские право их останавливать?

— Что скажет на это Айзенберг? — спросил Харрис, щелкнув потертой серебряной зажигалкой и прикуривая новую сигарету. — Могли полицейские запретить им бежать, прежде чем обнаружили контрабанду?

— Хм-м, пожалуй, да, — ответил Айзенберг, следя за Роем. Тот перебил его:

— Выходит, к тому времени они уже находились под арестом? Ведь они должны были находиться под арестом, если уж полицейские могли воспрепятствовать их побегу. А коли так, коли под арестом они уже находились, в чем же их преступление? На поиски марихуаны ушло никак не меньше нескольких секунд, и все это время они уже находились под арестом.

Желая показать Айзенбергу и Харрису, что он вскрыл ошибку без всякой задней мысли, Рой снисходительно улыбнулся.

— Загвоздка только в том, Фелер, что под арестом они не были, — сказал Айзенберг, впервые обратившись к Рою напрямик. — У нас есть полное право останавливать людей и допрашивать их. Каждый обязан назваться и объяснить, что он тут делает. Чтобы заставить его повиноваться, мы имеем право прибегнуть к любому средству. Несмотря на то, что не успели арестовать его за какое-либо преступление. А отпустим мы его, только когда он вразумительно ответит на наши вопросы. По-моему, так и надо понимать дело Гиске против Сэндерса. Тут то же самое: полиция останавливает подозреваемых, допрашивает и находит во время расследования марихуану. И вот тогда — и лишь тогда — их берут под арест.

По довольному виду Харриса Рой понял, что Айзенберг прав. Не в силах совладать с резкими нотками в голосе, он все же спросил: