Новость - [3]
Мы со всех ног кинулись туда. Сил у меня было больше, поэтому у цели я оказался первым и без помех мог рассмотреть место происшествия; у самой стенки карьера, круто поднимающейся вверх, лежал мертвый немецкий солдат. Примерно посередине ямы, на песке, я обнаружил не менее четырнадцати отпечатков подошв. Значит, здесь стояла карательная команда.
«Он хотел смыться», — сказал маленький Домель, поравнявшись со мной.
Я знал, что немецкие солдаты расстреливали теперь каждого, кто пытался от них смыться. Это была война. А каким будет мир? Неуверенными шагами маленький Домель приблизился к мертвому. Он огорчился, что у того сорваны погоны. На них могли быть звездочки. Маленький Домель был охоч до таких звездочек. Почему-то я не слышал выстрелов, убивших человека, который не захотел больше воевать. Видимо, их заглушил гром орудий. Или ветер дул в другую сторону, не было этой вьюги, с которой сегодня приходится бороться маленькому Домелю. Странно, что на нем нет летного шлема. Обычно он с ним не расставался. Хотя речь скорее идет о шлеме мотоциклиста. Для тепла к нему были подшиты наушники, они застегивались у подбородка, и вид у маленького Домеля был такой, будто он и в самом деле надел радионаушники, потому шлем и назывался летным. Он был на нем и тогда, летом. Война уже кончилась, но все еще глубоко сидела в нас. И по-прежнему нас охватывал страх, когда вот так, крича и жестикулируя, прибегал маленький Домель.
«Наш старший, — через силу выдохнул он, — мой брат!» На этот раз бежать куда-то уже явно не было смысла, на этот раз все уже было кончено. Сперва маленькому Домелю нужно было отдышаться. А пока еще теплилась надежда, что старшему Домелю удалось нечто необыкновенное. Он горазд мастерить. Если ему в руки попадала палка, он в два счета вырезал из нее трость с витым узором. Из пустых спичечных коробков он мастерил целые города. Из обгорелых спичек — ветряные мельницы и машины. Самой лучшей из его поделок была трехмачтовая шхуна, она отлично держалась на воде и, не опрокидываясь, могла переплыть мельничную запруду. Однако в последнее время старший Домель, естественно, чаще мастерил военные машины. Подводные лодки, самолеты. Среди его находок был нерасстрелянный зенитный снаряд, он возился с ним до тех пор, пока снаряд не взорвался. «Правую руку, — сказал маленький Домель, — правую руку напрочь оторвало. Он в больнице».
Я опустился на козлы и подумал: скорее всего, мастерить старшему Домелю уже не придется. А мужественный маленький Домель кусал кончик своего летного шлема, стараясь не разреветься.
Вот какие новости приносил маленький Домель, когда прибегал к нам сломя голову. В летном шлеме или без него. Но на этот раз шлем действительно был бы очень кстати, ветер резок, и снежная пелена становится все плотнее. Домель вот-вот будет здесь. Но пока я могу еще думать о разном. И о том, что в последнее время он все чаще приходит обычным путем, а если и бежит через пустошь, то неторопливой рысцой и, прибежав, сразу же начинает говорить. Снова начались занятия в школе. Бруно Цишанг, которого все на свете числили в покойниках, вернулся домой. Умер дедушка Домеля, умер естественной смертью, в своей постели, от старческой немощи. Люди видели, как в окружном городке наш бургомистр пил водку с советским офицером. В лавке выдали дополнительный паек — искусственный мед. Я, правда, опоздал его получить, потому что с этой новостью маленький Домель не слишком торопился.
И вновь я вижу, как ко мне бежит маленький Домель. Он размахивает руками и кричит, борется с ветром и снежной завирухой, первой в эту зиму. А летного шлема на нем нет. Я думаю: опять случилось что-нибудь ужасное, почему я не слышал взрывов? Но маленький Домель уже рядом со мной, он поднимает руки к небу, запрокидывает голову, хочет что-то сказать, но у него прерывается дыхание, он пыхтит и, беззвучно шевеля губами, что-то произносит. И происходит чудо — я все понимаю.
«Снег, — говорит маленький Домель, — снег идет!»
И лицо его светится счастьем.
Все это я вижу во сне, в этом месте я всегда просыпаюсь и думаю: вот что значит мир.
Перевод Л. Фоминой.
Лабиринт без страха
В сущности, придраться было не к чему. Солнце светило, птицы пели, цветы благоухали. Мало этого. Впервые в этом году солнце светило с безоблачного ярко-синего неба. Птицы, особенно дрозды и скворцы, демонстрировали вокал высокого класса. И цветы еще вполне заслуживали внимания. Отдельные крокусы победно кивали яркими бело-желтыми головками, кое-где уже показались нарциссы. Зеленые листочки на кустах еще не успели покрыться слоем пыли. Короче говоря, весна сверкала нетронутой свежестью, ею можно было наслаждаться, как наслаждаются первым глотком вина, первыми строчками хорошей книги или первыми затяжками сигареты. В сущности, все было даже намного лучше, чем обычно. И все же этот день у меня как-то не заладился.
Все время вылезало что-нибудь такое, из-за чего я начинал злиться. С самого утра настроение мне испортил переполненный поезд. Ну ясно, ведь была страстная пятница, а в этот день, как всегда, всем поголовно приспичило куда-то ехать. В конце концов, железнодорожники тоже всего лишь люди, а людям свойственно ошибаться. Конечно же, они должны были предвидеть наплыв пассажиров и прицепить в этот день парочку лишних вагонов. Но может, им это запрещалось какой-нибудь инструкцией, а может, просто не было вагонов, потому что они срочно понадобились где-то еще. И я в свои тридцать с небольшим вполне могу постоять какие-то там два часа в проходе! И нечего из-за этого злиться! Итак, я стоял всю дорогу и все же злился.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.
Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.