Новорусская баллада - [92]

Кем именно приказано – тоже вопросов не возникало. Во всей толпе лишь четыре человека сохранили вид живых людей – настоятель Леонид, начальник стражи Центурион Августин, а также стоящие несколько в стороне мужчина и женщина – скульптор Маркус Дандрагор и Елена Прекрасная.

– Слышь, Колян… – оценив обстановку, бросил Толян, у которого весь принятый за день алкоголь за секунду выветрился.

– Че?

– Рвем когти!

И они кинулись прочь, подхватив с собой Любослава, вслед за ними погналась толпа, а со своего постамента, медленно, как будто бы впервые в жизни, сходил каменный гигант, громыхая стопудовыми ногами… К всеобщему счастью, ожил один только гетман, его каменный конь так и остался частью постамента.

Однако далеко убегать не пришлось – за первым же поворотом распахнулась дверь одного из домов, и знакомый голос позвал:

– Сюди, швидше!

(«Сюда, быстрее!»)

Обдумывать философский вопрос, «можно ли доверять голосу, который зовет тебя, если за спиной толпа зомби, и не ловушка ли это?», времени не оставалось, потому Колян с Толяном влетели в раскрытую дверь, а за ними следом и остальные. Последним вбежал запыхавшийся Магнус, дверь оперативно захлопнулась, и толпа обезумивших «оживших мертвецов» пробежала мимо…

– Обана! Ну круто! Слышь, Толян, теперь врубаешься, чего Олег на нас деревню оставил? Прикинь, че было бы, если бы тут Всемир вместо нас остался?

– …, – согласился Толян. – Очень …! Слышь, Нюрок, ты не шаришь, че это за гопники обкуренные, и какого … тот каменный мужик рыпаться вздумал, … мать?

Нюрка Цветочная, та самая, которая и зазвала их в этот дом, спрятав от преследователей, лишь пожала плечами. Не помогли и другие, тут присутствующие – Маричка Ромул, баба Настя да, как ни странно, философ Лупус Гнилозуб, которого логичнее было бы увидеть с другой стороны.

– Ми всі відчули, – объясняла Нюра, – що відбувається щось надзвичайне, я пішла до баби Насті, і Марічка теж, а потім і лупус прийшов… А потім всі пішли на оратіо сакра, ми залишились, а потім баба Настя…

(«Мы все почувствовали, что происходит что-то необычное, я пошла к бабе Насте, и Маричка тоже, а потом и Лупус пришел… А потом все пошли на проповедь, мы остались, а потом баба Настя…»)

– Малум велике відбулося, пеккатум мортале, той, кого не повинно бути, прийшов замість того, хто вже пішов, щоб відчинити дорогу тому, чому нема місце, і повести туди, де не повинно бути, заради глоріае тих, хто її не вартий, і не розуміє, що це буде фама суперстес… – «бредила» ведьма, пребывающая в каком-то трансе, оцепенении.

(«Зло великое произошло, смертный грех, тот, кого не должно быть, пришел вместо того, кто уже ушел, чтоб открыть дорогу тому, чему нет места, и повести туда, где не должно быть, ради славы тех, кто ее не заслуживает, и не понимает, что это будет посмертная слава…»)

– Блин, еще одного сбрендившего Любика нам не хватало… – довольно емко высказал свое мнение по поводу ведьмы Колян. – А ведь ничего старуха была, как мы на троих сообразили, мне она даже симпотной показалась… Слышь, Толян, че делать будем? Ружбайки в машине, ща мы туда не пробьемся, а у нас только…

И оба богатыря самым внимательным образом присмотрелись к ящику динамита, прикидывая и делая оценки… Уж в этой математики они хорошо «шарили».

– Должно хватить, – задумчиво пробормотал Толян.

– В натуре должно! – согласился Колян. – Ну че, подрывать?

И Толян с Коляном углубились в диспут на тему: «как именно одним ящиком динамита подорвать оживший памятник в заполненной зомби деревне». Остальные трепетно внимали мудрым богатырям, и лишь Нюрка Цветочная, в меру своих скромных сил, старалась вникнуть в глубину их мысли, понять, что значит сакраментальное «подложить гаду под зад и подорвать к ядреной матери». Когда же мудрая дева уразумела, что сии богатыри задумали, не погнушалась она и свои пять грошей вставить.

– Так нічого не вийде, – сообщила она.

(«Так ничего не выйдет»)

– Че? Слышь, Нюрок, ты че, в натуре, тормозишь? – максимально вежливо поинтересовался Колян. – Ты че, мы и не таких подрывали, вон, Арик Носатый на Вована как-то наехал, типа в претензиях. Ну, мы на мокруху решили не идти, так, припугнули, с бабой его побазарили, тачку подорвали! Так че не впервой, что тачка, что памятник, один хрен!

– Це нічого не дасть! Вігор того, що отримало життя, не у тілі, це лише матеріальне інкарнатіо, справжня ж віс полягає у…

(«Это ничего не даст! Жизненная сила того, что получило жизнь, не в теле, это лишь материальное воплощение, настоящая же мошь состоит в…»)

Толян с Коляном лишь тупо переглянулись, не в силах сообразить, что от них хотят. Пришлось тогда другим подключаться – философ Лупус упростил Нюркины слова, а жрец Юлий и послушник Иоанн, умеющие находить с богатырями общий язык, перевели все это на доступный тем уровень.

Выходило же примерно следующее. По словам Нюры самая большая угроза была не от ожившего памятника, это была всего лишь подвижная каменная глыба. И не от толпы обезумивших людей. В конце концов, они ни в чем не виноваты, кроме того, что поддались чужому влиянию. Истинной опасностью был витающий вокруг, доступный лишь на высших уровнях восприятия, дух, которого призвали сюда совместными усилиями злодеи, и который теперь, как кукловод марионетки, всех за ниточки дергал. И людей, и каменную статую – ее взорвешь, он себе другую найдет игрушку, за таким не заржавеет. И вот духа этого уже никаким динамитом не подорвать…