Новое время — новые дети - [31]

Учась в аристократическом заведении, Федя видит, что западные дети гордятся своими культурно–историческими корнями. Образно говоря, тирольскими шортами предков. А он что предъявит?

Надеемся, из предыдущих глав уже достаточно ясно, насколько чужд весь образ жизни «новых русских» традиционной русской культуре. И как дискомфортно чувствует себя ребенок при столкновении одного с другим. Когда человеку больно, он инстинктивно принимает позы, позволяющие избежать боли или хотя бы ее притупть. Неслучайно дети «новых русских», если сравнивать их со сверстниками из средних культурных семей, читают гораздо меньше (особенно русскую классику), предпочитая импортный конструктор, видео и компьютер. Так зачем же, уехав за тридевять земель, они будут вспоминать то, от чего им делается неуютно?

Что же касается атрибутов, которые мы назвали «культурной кожей», то у русской элиты собственной национальной атрибутики просто нет. И нет уже очень давно, с незапамятных времен. Европейскими тут были не только мода, мебель, архитектура, танцы, манеры, но и язык, на котором говорили аристократы. Конечно, есть богатая народная культура, но опять же, начиная с петровских времен, возникло — сперва насильственное, а потом уже и органичное — отторжение от нее, порой доходившее почти до отвращения.

Не будем сейчас останавливаться на влиянии Арины Родионовны, на теме славянофилов и западников, а также на позднем советском периоде, когда старая элита (из крестьян) млела от пения Л.Зыкиной, а элитарные дети и особенно внуки брезгливо морщили носы. Скажем только, что теперь и в этом, как и во многом другом, происходит усугубление тенденции. (Мы думаем, именно под данным углом зрения интересно посмотреть на замусоривание современного языка англо–американскими словами и выражениями. Налицо жалкая попытка создать особый элитарный язык. Жалкая потому, что в условиях демократии этим языком может воспользоваться кто угодно, любое «быдло»).

Так вот, сто пятьдесят лет назад маленький Федя в ответ на старинную тирольскую песенку спел бы французскую. Сейчас он тоже не будет петь «Во саду ли в огороде» или играть на балалайке «Барыню», а исполнит что–нибудь американское. Как отреагируют на это в Европе, думаем, ясно. Помнится, в Германии, когда мы показывали в самых разных аудиториях видеозапись наших занятий с детьми, зрители, как по команде, начинали иронически закатывать глаза, посмеиваться и переглядываться при виде куклы Барби. «Ох, уж эта Барби!» — сокрушенно вздыхали они и недвусмысленно давали нам понять, что в приличных немецких семьях американская игрушка — персона нон–грата. У французов и англичан неприятие американской массовой культуры выражено еще более ярко.

В Штатах реакция, разумеется, будет иной, но и она тоже вряд ли обрадует нашего мальчика. Он ведь претендует не на снисходительное одобрение, а на лидерство, главенство. Если наши российские рокфеллеры пока еще и уступают американским, то уж во всяком случае не в сфере личного потребления. А наш герой именно этот показатель берет за основу соотнесения себя с другими. Воспитанный на том, что в его среде домик за 1 миллион долларов называется скромным (см., например, журнал «Домовой»), он вряд ли захочет мириться со своей второсортностью.

Только отсюда, из России, кажется, что сам факт попадания за границу уже как бы гарантирует сертификат качества. Там, на месте, выясняется, что ничуть не менее важно, кто ты, откуда, чей. (Юный Клинтон, безусловно, принадлежавший к американской элите, получил сильный удар по самолюбию, приехав на учебу в Англию. Аристократы, учившиеся в Оксфорде, не желали признавать его равным. Сегодня, по свидетельству очевидцев, ситуация мало изменилась.)

Ну, а что если Федя все же будет как–то обозначать свою принадлежность к русской культуре: играть на балалайке, петь русские песни, говорить о Пушкине как о лучшем в мире поэте, а о Москве как о третьем Риме? — В качестве одноразовой акции это, скорее всего, воспримут благожелательно. Но если в Федином поведении начнет проглядываться установка на приоритет родной культуры, то у окружающих постепенно возникнет раздражение. Раз тебе так хорошо в твоей России, с какой стати ты торчишь у нас? Это вполне естественная реакция общества, которое считает себя более цивилизованным. Дикарь не должен упорствовать в своем дикарстве.

Нельзя не учитывать и еще одно обстоятельство. Патриотизм «русского медведя» и раньше–то вызывал у западного обывателя легкую оторопь, а в последние годы производит откровенно шокирующее впечатление, поскольку стараниями политиков и прессы оказался жестко сцепленным с ортодоксальным мышлением, коммунизмом, а следовательно, с тиранией и даже фашизмом (не надо забывать про клише «краснокоричневые»). Эта идея широко транслировалась в массы множеством западных книг и кинофильмов. Существует уже некий стереотип: в современной России идет ожесточеннейшая борьба страшных, ужасных, дремучих патриотических сил, готовых разнести весь мир в щепки во имя достижения мирового господства, и прогрессивной части общества, усвоившей «новое мышление» и готовой принять деятельное участие в строительстве «общего дома».