Новое платье королевы - [34]

– Окно закройте, – попросил он первым делом.

– Что?

– Окно, говорю, закройте! – заорал майор.

Стилист усмехнулся, но форточку закрыл. Стало чуть тише. Все, также непонятно усмехаясь, Носков спросил:

– Господин майор, ваша фамилия Волнистый?

– Да, это так, – набычился Сергей Павлович.

– А ваша Попугайчик? – спросил его воспитанника стилист. – Вы Алексу документы показывали.

– Ну и что. Да, Попугайчик, – нахохлился юный лейтенант.

– С ума сойти! – рассмеялся Носков, и лейтенант Попугайчик тут же обиделся. – Кому-то не везет еще больше, чем мне! Дело об убийстве Нэтти расследует Волнистый Попугайчик!

– Вы гражданин Носков не шутки должны шутить, а задуматься о своем серьезном положении, – сделал внушение стилисту Сергей Павлович.

– Что ж такого серьезного в моем положении? – с иронией вскинул темные брови Ричард.

– По порядку начнем. Присаживайся, Сережа. То есть, лейтенант.

Лейтенант Попугайчик, все еще пребывая в обиженном состоянии, расположился за низким журнальным столиком. Писать там, в положении согнувшись, ему было не удобно, но Носков, видно, не признавал мебели стандартного размера. Его квартира напоминала бивуак, разбитый в театре военных действий.

– Один живете? – поинтересовался майор Волнистый и выразительно посмотрел на портрет.

– Да, один. Мама умерла.

– Давно? Отчего же? Такая молодая?

– Несчастный случай, – неохотно сказал Носков. Предупреждая следующие вопросы и слова сочувствия, насмешливо попросил: – Будьте снисходительны, господин Волнистый Попугайчик, ведь перед вами сидит круглый сирота. Не напоминайте ему о вещах, которые заставят его расплакаться.

– Попрошу к нам с лейтенантом обращаться по отдельности, – набычился майор. – Ко мне – товарищ майор Сергей Павлович Волнистый. К нему… – он кивнул на лейтенанта и замялся, так и не припомнив отчество. – К нему пока можете вообще не обращаться.

– Дискриминация, – легко парировал Носков. – Обижаете, значит, молодежь?

Сергей Павлович вытер со лба пот. И десяти минут он не разговаривал с Носковым, но уже понял, какой перед ним не простой человек. Евгения Львовна Раскатова обладала способностью сводить любую партию «в ничью», а Ричард Носков играл только черными, заранее объявляя свою проигрышную позицию, уходя в глухую защиту, но при этом выставляя противника полным идиотом. Волнистый невольно напрягся, так как чувство юмора у него отсутствовало напрочь. У Носкова же этого треклятого чувства было в избытке, как и у нового начальника отдела, который над майором так славно пошутил. Вот и на следующий, совсем уж невинный вопрос «А почему в доме так мало мебели?», Ричард Носков с иронией сказал:

– Видите ли, господин Волнистый и Попугайчик по отдельности, перед вами последний странствующий рыцарь Ланселот Носков. Я смотрю в это окно, потом иду смотреть в другое и радуюсь: я все время куда-то еду. Это помогает мне поддерживать жизнь, а, главное, разум, в собственном бренном теле.

– Разве странствующие рыцари бывают стилистами? Бабская профессия, – презрительно бросил из-за журнального столика лейтенант.

– А, может быть, я тайный американский шпион? Агент 0,007. Именно в такой микроскопической дозе. Одна сотая Джеймса Бонда. И профессия моя – только маска. И, в конце концов, чем плохи кисточки, румяна, лаки для волос? Мой походный набор из нескольких коробок, с которым я отправляюсь в дальние странствия.

– Ну, хватит, Носков, – оборвал Сергей Павлович стилиста, чувствуя, что разговор не получается. – Вас, я вижу, нельзя расположить к себе простым, человеческим отношением.

Носков посмотрел на майора с интересом. Глаза его блеснули. Вот-вот выкинет коленце. Волнистый решил стилиста наказать:

– Вы знали, Ричард Эдуардович, что Нэтти вовсе не Наталья Белова, а паспорт у нее поддельный?

На что Носков очень спокойно сказал:

– Рано или поздно вы должны были это узнать. Чего ж скрывать? Да, я знал, что Нэтти – это не девятнадцатилетняя Наталья Белова. Это было бы смешно. Я читал ее биографию. К Нэтти это отношения не имеет.

– И когда вы это поняли?

– Послушайте, я все-таки мужчина. Холостяк, к тому же недурен собой. Я постоянно вращался в обществе красивых женщин. К некоторым из небесных созданий я приближался достаточно близко. И слишком часто. И, конечно, я могу отличить в постели опытную двадцатишестилетнюю женщину от девушки, которой недавно исполнилось девятнадцать лет. И биографию которой я читал. Разумеется, с точностью я не решился бы определить возраст Нэтти. Она сама мне сказала.

– Что сказала? Когда?

– В тот день, когда я понял, что она не на сцену боится выходить. Боится, что ее могут узнать. И я к ней пришел, чтобы успокоить. Сначала мы, разумеется, легли в постель. И уже потом, когда я и так о многом догадался, Нэтти мне сказала:

– Сегодня мне исполнилось двадцать шесть лет.

Он глубоко вздохнул, вспомнив, как в тот момент неловко пошутил:

– Неужели так много?

Но потом спохватился:

– Извини. Я понимаю, как все это серьезно…

С этого «извини» он начал очередное странствие, но уже по орбите постоянной. Звезда Нэтти взяла Дика в плен, потому что преодолеть ее притяжения он уже не смог, да и не хотел. Дик понял, почему Нэтти с такой жалостью смотрела на своих соперниц: она была старше, чем они, и гораздо мудрее. Все думали, что Нэтти только девятнадцать, на самом деле она была старше на целых семь лет. Что было в этих годах, она рассказывала неохотно. В том, что в ее прошлой жизни было много мужчин, Дик и не сомневался. Такой опыт не скроешь. Не понимал он только, как ей удался трюк с поддельной биографией, и до каких пор Нэтти намерена скрывать правду? Выглядела она, конечно, великолепно. Его же стараниями.