Новенький - [41]
Повсюду разлеталась перхоть.
Потом, к сожалению, прозвенел звонок.
На следующий день мистер Лоу приволок в школу домашний пирог, который вручил Дензеру в качестве извинения.
Он оставался спокоен два месяца, а потом один мальчик спрятался в ящике во время урока по драматическому искусству, и мистер Лоу метнул в него декорацией.
Я бы не сказал, правда, что меня это все колышет.
Если честно, теперь эти люди не кажутся мне забавными. На самом деле я считаю, что все это совершенно не забавно. Прежде была приятная сюрреалистичность, но теперь она переросла гребаные шуточки: чудики пытаются обращаться со мной, как с двенадцатилетним, и имеют власть ежедневно указывать, что я должен делать. Это уже больше не смешно. Это действительно, по-настоящему меня обламывает.
Достаточно уже со мной обращались, как с ребенком.
Хватит.
Так что я настаиваю. Я отказываюсь рассказывать историю о том, как миссис Лоу однажды вызвала к себе в ванную пожарную бригаду, чтобы ее мужу вытащили из водопроводного крана палец ноги. Я для этого слишком взрослый. Такое меня больше не забавляет.
На самом деле, по-моему, смешно, что мистер Лоу настолько сонный, что умудрился засунуть палец в кран, но мне определенно гораздо менее смешно, чем год назад. Так что вот.
Палец в водопроводный кран! Вот кретин!
Глава тридцать четвертая
В своем новом обличье взрослого старшего шестиклассника большую часть времени с Барри я проводил у него дома. И большую часть времени, что я проводил у Барри дома, я проводил и с его сестрой.
Впервые в жизни, ПЕРВЫЙ РАЗ за всю мою жизнь с женщиной все шло по плану. Фантастика.
Ах, Луиза – дорогая Луиза.
Я ей нравился. Я действительно ей, черт побери, нравился.
Мне как-то не приходило в голову сильно морочиться вопросом, нравится ли она мне. Я все время был накручен, потому как мы только и делали, что смотрели друг другу в глаза, и даже иногда касались друг друга – и моментально при этом не отпрыгивали. Такого со мной прежде не случалось. Сердце пускалось вскачь, и меня всего накачивало адреналином.
Наверное, нужно еще немного вам о ней рассказать. Ну, она... ммм... мммммм.... да, милая, правда. Просто – очень милая. Здорово похожа на Барри.
Не могу придумать, что бы такого еще о ней сказать. Ну, то есть, если думать объективно, Луиза немного странная. И если бы все не происходило так волнующе, думаю, она бы меня доставала. Я не говорю, что она на самом деле доставала, – я хочу сказать, что с чувством юмора у нее дела обстояли, в общем, не фонтан. И она имела склонность раздражаться от сущих пустяков. Но я не ною, потому что она мне действительно нравилась, и всегда было такое чувство, что все случится.
Луиза была на два года старше Барри и все еще жила дома – по причине, которую я так и не выяснил. Иногда работала то там, то тут, но ни на чем не залипала и так ничего и не достигла. Можно сказать, неудачница. Милая девушка – очень милая девушка, – просто слегка чокнутая.
Что замечательно, между нами все стало накручиваться само, хотя я-то не очень старался. Обычно при мысли об ухаживании я каменею. Но с Луизой все, казалось, происходит само собой. Без всех этих мук по поводу касаний коленками, долгих взглядов и чуть-дольше-чем-обычно-поцелуя-на-прощанье-не-настолько-долгого-что-бы-в-случае-чего-не-сойти-за-поцелуй-на-прощанье. Я даже не замечал, где какие неловкие детали пропускаю, и вдруг мы касаемся друг друга, держимся за руки и чуть-дольше-чем-обычно-целуемся-на-прощанье.
Наверное, все было так легко, потому что Барри всегда был рядом. Нам троим было чудесно вместе.
Мы не ходили в какие-то удивительные места, ничего особо не придумывали, не смешили друг друга без остановки и уж точно не спорили увлеченно о политике. Не знаю, почему было так хорошо, – казалось, неважно, чем мы занимаемся, пусть даже ничем, – нам просто это было в удовольствие. Не удовольствие типа «познай себя» или «измени себя» – просто приятное удовольствие. А поскольку Луиза – сестра Барри, я словно хорошо знал ее с самого начала. Мне ни разу не пришлось что-то из себя изображать, никакого такого дерьма. Все было очень легко.
И вскоре Барри начал изобретать предлоги, чтобы оставлять нас с Луизой наедине. По тому, как они переглядывались, я понял, что это было не совсем против ее воли. И однажды, после особенно тонкого Барриного «надо бежать – буду не раньше чем через час», она меня поцеловала. В губы. Не влажный слюнявый поцелуй с языком, а медленный, сухой, нежный, тянущий поцелуй, – наверное, самый эротичный момент, какой мне когда-либо выпадал.
Я не мог поверить, что она это делает со мной. Сначала даже подумал, что она меня подкалывает. Но нет. Это меня чуть не вырубило.
А где-то еще через неделю Луиза спросила, не заняться ли нам любовью. Через неделю! Представляете? Я словно попал в кино. Мне лишь удалось подавить в себе желание подпрыгнуть и описать круг почета по гостиной.
Я ответил, что наши отношения достигли той стадии, когда, по моему мнению, заняться любовью будет правильно.
