Новеллы - [12]

— Ты, дед, на себя посмотри! Все видели, как ты бочку яда домой катил — колорадского жука травить… Знаем мы твоих жуков! Ты такой гад, что и человека не пожалеешь, не то что рыбы!

— Ах, ты стерва бесстыжая! Сама со своими головорезами колхоз разворовала, а на меня спихиваешь? — озверел дед Мисник и кинулся на Лиду с клюкой. Но ее заслонили многочисленные сыновья.

— Ты, дед, не очень-то палкой размахивай, потому что милиции свидетели нужны. А мы тоже кое-что видели… — Наперебой загалдели обозленные Лидкины головорезы. — Что, говоришь? А то, как ты ведра в озере вчера мыл! Или, скажешь, у тебя во дворе колодца нет, тебе надо аж на Озеро за водой бегать? Вот и кума наша Юлька свидетель…

— Да она ж, извиняюсь, по Германиям шляется — откуда ж ей знать? — хихикнул Дурында.

Разгоряченная потасовкой с Любашей Васильевной Юлька будто ждала этого, заклокотала, как кипяток на огне:

— Ах, так! Тогда я скажу, ЧТО я видела. Своими глазами. Как твои пацаны, Дурында! Прямо с этой плотины. Среди ночи. Выливали из здоровенных бочек — что-то. А ЧТО — на суде расскажешь!

— А не вы ли это с Валерой заказ арендаторских конкурентов выполняли? Я ж не думаю, что слишком дорого заплатил тебе за бабью… вслух не скажу что — тот немец? — поинтересовалась подружка Екатерины Стреховой Алина, явно ревновавшая простреленного киллера к стреляной гастарбайтерше.

— Швайн, неумытая швайн! — пренебрежительно смерила взглядом целомудренную подружку Юлька. — Да вы со своей мамашей всех курей на своей улице отравили, а на меня стрелки переводите? Я чужому не завидую, как ты. У меня — с-с-свое!

— Да уж! Не одного немца обобрала, шантажистка! По тебе давно тюрьма плачет, а вы здесь обе права качаете!

— Убью! — взревел вдруг Холера, и, хорошо его зная, люди бросились врассыпную.

— Киллер! — визжала на бегу Алинка. — Бандюга! Богачам служишь…

— Сами виноваты, — возмущался дед Мисник, отбежав на безопасное расстояние. — Не хотели колхозов, развалили, разграбили добро, а теперь — убивать?!

— И не говорите, — хотел тоже пожаловаться на нынешнюю жизнь бывший парторг, но вовремя спохватился, заметив слева насторожившегося демократа Юрку Клеца, реформатора Дурынду и ехидного яблочника Иванюту, а справа — новоявленного мормона Гаврилу, — тот, как истинный американец, безучастно наблюдал за всей этой суматохой. И мысленно сокрушался: “Что натворила, то натворила демократия! Содом и Гоморра! Сто тебе партий! Секта на секте! Уже и мормоны завелись… А православные знай себе бьются!.. Смута и беззаконие! А ведь была же, была — одна партия, одна светлая дорога к добру, одна идея, и закон был — один для всех! А теперь — у каждого свой, а у тебя — никакого, и бойся любого сопляка… Смотри, как озверел, хоть и простреленный…”

— Вот придурки, так придурки! — ужасался вслух реформатор Дурында. — Ну, теперь нас уж точно всех пересажают…

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы с горы, но уже со стороны села, в рассеявшуюся толпу не врезался милицейский “газик”, а за ним сельский председатель и микроавтобус-лаборатория.

— Стоять! — крикнул председатель. — Не ругаться и не хулиганить! А нето — “Беркут” вызову!

Народ притих. Милиция с лабораторией проехали дальше и остановились возле “Форда” арендатора. Темное стекло опустилось, и над ним склонились милиция с лаборантами. Председатель нервно переминался на толстых, медвежьих своих ногах. Наконец, призывно махнул рукой:

— Все, все сюда!

Толпа неохотно двинулась и остановилась на расстоянии выстрела: впереди — неимущие пайщики КСП “Новая жизнь”, за ними — мелкие фермеры и предприниматели, в арьергарде — вольные казаки Моджахед и Киллер.

Первой заговорила милиция:

— Так есть свидетели преступления или нет? Кто-нибудь что-нибудь знает или нет?

— Да откуда?.. Ничего мы не знаем… — глухо загудела толпа.

— Хорошо, следствие разберется… А теперь слово имеют специалисты независимой… рыбола… тьфу! Лаболатории…

— Плохи ваши дела, — грустно сказал упитанный независимый специалист с длинными, как у девицы, волосами, перехваченными на затылке резинкой. — В воде выявлена высокая концентрация ядовитых веществ, идентичных тем, что мы нашли в бочках на разрушенном и разворованном складе ядохимикатов. Склад, как нам сказали, принадлежал бывшему колхозу.

— А почему вы думаете, что это не с поля натекло?.. Сами же кругом пишете, что все наши земли отравлены…

— Ну да, с тех пор как — колхоз, сыпали и сыпали… и селитру, и азот…

— Ничего мы не думаем, мы только констатируем факты. Может, и с поля, как вы говорите, натекло. Но плотность концентрации свидетельствует о том, что воду отравили нарочно, выбросив в Озеро тонны химикатов…

— Что это вы такое нам шьете? У кого эти тонны могут быть?

— Возможно, воду отравляли не один день. Постепенно… год, два. Изо дня в день. Пока вы здесь стояли, мы обследовали все дворы поблизости и в каждом нашли тару от разворованных ядохимикатов: бочки, канистры и другие емкости…

Толпа замерла. А потом загалдела, послышались выкрики:

— Вы нам тут не шейте! Как вы смеете! Где право?.. Подумаешь, сдохла чья-то рыба!.. Может, и сам отравил… Им что?.. У них деньги… Что хотят, то и творят… А мы виноваты, потому что у кого-то рыба подохла?!.. Вы нам не шейте! И на вас найдутся суды и прокуроры! И закон найдется!