Новеллы - [44]

Король увидел, что как только женщина вступила в райский сад, она подняла голову, и походка ее стала более легкой.

Когда она прошла немного дальше в сад, ее одеяние засияло. Он видел, как на нем сама собой появилась золотая кайма и оно заиграло красками.

Он увидел также, что ореол лучей зажегся вокруг ее головы и озарил ее лицо.

А убитый, опиравшийся на ее плечо, поднял голову и спросил:

— Кто ты?

— А ты не знаешь, король Олав? — спросила она в ответ, и весь ее облик излучал безграничное величие и красоту.

И король преисполнился во сне великой радости, что он избрал служение этой прекрасной королеве небес. Это была радость, какой он никогда не испытывал прежде, и она была столь велика, что пробудила его.

Когда он проснулся, то почувствовал, как слезы текут у него по лицу, и он лежал, сложив руки для молитвы.

ЛЕСНАЯ КОРОЛЕВА (Перевод А.Савицкой)

Марк Антоний Поппий был почтенным римским купцом. Он занимался торговлей с дальними странами. Из гавани Остии слал он груженые триремы в Испанию, Британию и даже к северным берегам Германии. Удача сопутствовала ему, и он, скопив несметные богатства, радовался, что сможет оставить их в наследство своему единственному сыну. К несчастью, сын этот не унаследовал деловых качеств своего отца. О, всему миру знакома подобная ситуация! Единственный сын богатого человека! Нужно ли к этому еще что-либо добавлять? Всегда повторяется одна и та же история.

Можно подумать, что боги дают в сыновья богатым людям этих несносных лентяев, этих тупых, бесцветных, усталых глупцов, чтобы показать человечеству полнейшую бессмысленность накопления богатств. Когда же у людей откроются глаза? Когда начнут они постигать мудрость богов?

Молодой Сильвий Антоний Поппий к двадцати годам сумел уже познать все радости жизни. К тому же он охотно давал понять, что устал от них, но, невзирая на это, незаметно было, чтобы пыл его в погоне за развлечениями ослабевал. Напротив, он пришел в полное отчаяние, когда странная цепь неудач, начав преследовать его, с разрушительным упорством вмешалась в его беззаботную жизнь. Его нумидийские лошади охромели накануне важнейших состязаний года, его недозволенные любовные связи оказались раскрытыми, а его лучший повар умер от болотной лихорадки. Этого было более чем достаточно, чтобы сломить силу духа незакаленного в трудах и походах. Молодой Поппий чувствовал себя настолько несчастным, что решил лишить себя жизни. Казалось, он полагал, что не было более действенного способа обмануть этих богов, лишивших его удачи, преследовавших его и превративших его жизнь в сплошную муку.

Можно понять несчастного, совершающего самоубийство, чтобы избежать людских преследований, но только такой глупец, как Сильвий Антоний, мог желать воспользоваться подобным выходом из положения, чтобы сбежать от богов. Это напоминает знаменитую историю о человеке, убегавшем ото льва и угодившем прямо в его раскрытую пасть.

Молодой Поппий был слишком чувствителен, чтобы избрать кровавую смерть. Не устраивала его и мучительная смерть от яда. После долгих размышлений он решил умереть легкой смертью в волнах. Но когда он подошел к Тибру, чтобы утопиться, то не смог заставить себя доверить свое тело грязной, медленно скользящей речной воде. Он долго стоял в нерешительности, уставившись на реку. И тут он попал во власть колдовских чар, витающих над реками. Он испытал великую священную тоску, воодушевляющую беспокойных скитальцев природы, и ему захотелось увидеть море.

— Я хочу умереть в голубом море, до самого дна озаренном солнечным светом, — сказал Сильвий Антоний. — Мое тело будет покоиться на ложе из красных кораллов. Пенящиеся гребни, которые возникнут, когда я буду опускаться в бездну, будут свежими и белоснежными, не похожими на ту покрытую копотью застоявшуюся пену, которая дрожит у речного берега.

Он тут же поспешил домой, велел запрячь лошадей и отправился в Остию. Он знал, что в гавани стоит один из кораблей его отца, готовый к отплытию. Молодой Поппий гнал своих лошадей во всю прыть и сумел вскочить на корабль как раз, когда поднимали якорь. Понятно, он полагал, что ему не понадобится какая-либо поклажа или снаряжение. Он даже не побеспокоился о том, чтобы спросить капитана, куда он держит курс. Они ведь в любом случае направлялись в море, и этого ему было достаточно.

Прошло не так уж много времени, прежде чем юный самоубийца достиг желаемого. Трирема оставила позади устье Тибра, и перед Сильвием Антонием раскинулось Средиземное море, синее, сверкающее пеной и залитое солнцем. Море было таким, что Сильвию Антонию нетрудно было поверить в утверждение поэтов, будто вздымающаяся волна — лишь тонкий покров, скрывающий прекрасный мир. Он поверил, что тот, кто отважно проникнет сквозь водяной покров, сразу попадет в жемчужный дворец морского бога. Юноша порадовался, что избрал именно такую смерть. Вообще-то, это даже нельзя было назвать смертью; невозможно было подумать, что такая прекрасная вода может убивать. Это всего лишь кратчайший путь в мир, наслаждения которого не будут обманчивы, не будут оставлять лишь чувство усталости и отвращения.