Новеллы - [101]

Добравшись до дверей мастерской, которые капитан предупредительно распахнул перед нею, прекрасное видение задержалось на мгновение у порога и, приняв позу статуи, бросило на толпу взгляд, полный задорного кокетства, в котором все узнали выражение фигуры из дерева. Затем и она и кавалер ее исчезли.

— Ах! — вырвалось у толпы единым вздохом.

— Солнце померкло с ее исчезновением, — промолвил какой-то молодой человек.

Но старики, чьи воспоминания уходили ко временам колдуний, только покачивали головами и говорили, что наши далекие предки сочли бы святым делом предать огню эту дубовую особу.

— Если только она не плод воображения, я должен еще раз увидеть ее лицо! — воскликнул Копли, бросившись в мастерскую Драуна.

Здесь на обычном своем месте, в углу, стояла статуя, которая, как показалось ему, уставилась на вошедшего с тем же задорно-насмешливым выражением, с каким минуту назад рассматривала толпу. Резчик, который находился возле своего произведения, чинил прекрасный веер, по странной случайности оказавшийся сломанным в ее руках. Никакой женщины в мастерской не было, а статуя, которая была так похожа на нее, оставалась недвижимой. Не видно было и солнечных лучей, обманчивая игра которых могла ввести в заблуждение толпу на улице. Исчез и капитан Ханнеуэлл. Правда, его огрубевший от морского ветра голос был слышен за другой дверью, выходившей прямо на воду:

— Садитесь на корму, миледи, а вы, увальни, приналягте на весла и мигом доставьте нас на корабль. — Вслед за этими словами раздался мерный всплеск весел по воде.

— Драун, — сказал Копли с понимающей улыбкой, — вы поистине счастливый человек. Какой живописец или скульптор имел когда-либо подобную модель? Неудивительно, что она вдохновила вас и вначале создала художника, чтобы он впоследствии создал ее изображение.

Драун обернулся к нему, на его лице были видны следы слез, но то выражение одухотворенности, которое ранее преображало его, исчезло. Перед Копли стоял прежний бесстрастный ремесленник.

— Я плохо понимаю, о чем вы говорите, мистер Копли, — проговорил он, поднося руку ко лбу. — Эта статуя… Неужели это моя работа? Если это так, то я создал ее в каком-то бреду. А сейчас, когда я пришел в себя, мне необходимо закончить вон ту фигуру адмирала Вернона.

С этими словами он вернулся к работе над лицом одного из своих деревянных детищ, закончив его с той бесстрастностью ремесленника, от которой уже не мог отказаться до конца своих дней.

Все остальные годы жизни он посвятил этому ремеслу, составив им себе состояние, и к старости стал почетным членом местной церковной общины, в книгах которой и упоминается под именем старосты Драуна, резчика. Одно из его многочисленных произведений, статуя индейского вождя, раззолоченная сверху донизу, в течение более полувека венчала башню Губернаторского дома, подобно огненному ангелу ослепляя каждого, кто глядел на нее. Другое изделие почтенного старосты — статуэтку его друга, капитана Ханнеуэлла, держащего в руке подзорную трубу и квадрант, можно увидеть и по сей день на углу Брод-стрит и Стейт-стрит в лавке мастера навигационных инструментов, где она с успехом заменяет вывеску. Глядя на недостатки этой нелепой, потемневшей от времени фигурки, нельзя понять, как мог ее автором быть человек, некогда создавший из дуба столь совершенный образ женщины, если только не предположить, что в каждом из нас заложены способности к творчеству, фантазия и талант, которые в зависимости от обстоятельств или получают свое развитие, или так и остаются погребенными под маской тупости вплоть до перехода в иное бытие. Что касается нашего друга Драуна, в нем этот божественный порыв рожден был любовью; она пробудила в нем гения, но только на короткий миг, ибо подавленное разочарованием вдохновение оставило его, и он снова превратился в ремесленника, неспособного даже оценить произведение, созданное его руками. Однако кто может усомниться в том, что та высшая ступень, которой человек может достигнуть в минуты наивысшего душевного подъема, и есть его подлинная сущность и что Драун был больше самим собой, когда создавал великолепную статую прекрасной леди, чем тогда, когда мастерил многочисленных членов семьи деревянных истуканов!

Некоторое время спустя по городу пронесся слух, что молодая португалка благородного происхождения, вследствие политических или домашних неурядиц покинула свой дом на Файале и отдалась под покровительство капитана Ханнеуэлла, найдя приют сначала у него на корабле, а затем в его бостонском доме, где и оставалась до тех пор, пока обстоятельства не изменились в ее пользу. Эта-то прекрасная незнакомка, как полагают, и была оригиналом деревянной статуи Драуна.

Перевод Р. Рыбаковой

Комментарии

«ДВАЖДЫ РАССКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ»

(Twice-Told Tales)

Первое издание этого сборника вышло в 1837 году в Бостоне. В его состав входили и помещенные в настоящем томе рассказы «Седой заступник», «Кроткий мальчик». «Гибель мистера Хиггинботема», «Уэйкфилд», «Великий карбункул», «Пророческие портреты», «Давид Суон», «Долина трех холмов», «Волшебная панорама фантазии» и «Опыт доктора Хейдеггера».