НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник - [86]

— Готов сдаться? — спрашивает она: — ты уже добился своего, я стою перед тобой без лифчика, еще не поздно сдаться, Кента-кун…

— Вот еще! — скидываю с себя и трусы, выставляя на обозрение Натсуми всего себя. Надо сказать что в определенных местах я сейчас явно … больше чем обычно.

— Вот как… — Натсуми внимательно разглядывает меня: — ты меня удивил… значит ты не блефовал все это время.

— Что это вы тут делаете?! — раздается голос от дверей. Дверь! Мико-тян ушла, убрав колышек и просто притворила дверь за собой!

Глава 25

Общественные стереотипы современной Японии (той, в которую я попал) предполагают, что застав девушку и парня ню (без одежды, голыми, неглиже) — вы сразу же делаете вывод о том, что зачинщиком всего это безобразия является парень. Следующий вывод — что парень не только является зачинщиком, но и, например — гнусным шантажистом и насильником. Или не гнусным, но все же. Поэтому, едва обнаружив на вверенной ей для обхода и проверки санитарного состояния территории непорядок, выразившийся в наличии двух подростков разного пола — одного вообще без одежды, а другую — полуголой, Мидори-сан, наша школьная медсестра тут же приняла меры. А именно — встала между мной и моей «жертвой», раскинув руки в разные стороны, этаким живым щитом.

— Что это ты творишь, Кента-кун?! — сказала она, нахмурив брови: — как тебе не стыдно девушку до такого доводить! Я сейчас полицию вызову!

— Мидори-сан, успокойтесь — звучит голос Натсуми, которая, к ее чести — даже бровью не повела, хотя я ожидал естественной реакции молодой девушки в трусах, — всех этих криков, визгов, «кьяя!», попыток прикрыть все тело руками или отпрыгнуть за парту и там съежиться. Держит марку альфа-прайм, пожалуй, то, что она говорила Мико — правда. Такая не дрогнет.

— Что? У тебя стресс, дорогая, тебе нужно прийти в себя и одеться — говорит Мидори-сан, продолжая стоять между мной и Натсуми памятником Гендальфу в подземельях Мории. «Ты не пройдешь!» и все такое.

— Хорошо — говорит Натсуми и начинает одеваться: — но…

— Никаких но! Одевайся и ступай домой! — отрезает медсестра-Гендальф Серый, не поворачивая головы: — немедленно! А с этим… с этим я сама разберусь!

— Ох… — качает головой Натсуми, одевается, берет свой портфель и направляется к выходу. У двери она оборачивается и одаривает меня взглядом из разряда «еще ничего не закончилось, Кента-кун». Отвечаю ей тем же и она уходит, закрывая за собой дверь. Мидори-сан наконец опускает руки вниз, переставая косплеить триста спартанцев в Фермопилах.

— Как ты мог, Кента-кун! — говорит она с глубоким отчаянием в голосе: — как ты мог?!

— Я понимаю, что эта фраза прозвучит стереотипно — говорю я, стараясь быть как можно более куртуазным: — но во-первых все не так как кажется с первого взгляда, а во-вторых все было с обоюдного согласия и информированного уведомления о последствиях.

— Как ты можешь так говорить, нахал! Хулиган, беспринципная сволочь! — накидывается на меня Мидори: — чуть девочку не обесчестил тут! Продолжаешь нагло игнорировать устав школы и педагогический состав! Думаешь, если я медсестра, то не сенсей? Между прочим, медсестры — это младший педагогический состав и ты должен выполнять требования и соблюдать приличия, а ты голый тут передо мной стоишь! Хочешь и на меня наброситься?! Что бы ты знал, я изучаю джиу-джитсу! У меня красный пояс! Что молчишь?! Отвечай, почему ты стоишь передо мной голый и с … этой торчащей штукой!

— Я молчу, потому что вы говорите — отвечаю я: — вы ж мне слова не даете сказать.

— Говори! Ну! — требует Мидори и отставляет одну ножку назад, упирая руки в бока. Настоящая валькирия, да. На какие-то доли секунды у меня в голове вспыхивают различные картины с ее участием и мне приходится приложить неимоверные усилия, чтобы барометр моего настроения не дрогнул своей стрелкой еще выше. Несомненно это было бы неверно истолковано. Хотя, почему неверно? Как раз верно. Как там говорил Миронов, исполняя роль царедворца — «вы привлекательны, я — чертовски привлекателен, так чего время терять?»

— А голый я стою перед вами, потому что вы стоите между мной и моей одеждой — замечаю я: — у меня возможности нет одеться. Что же касается торчащей штуковины, то уж вы-то Мидори-сан как медсестра, совершенно точно знаете, почему она торчит. Но я готов рассказать почему.

— Что? — она оглядывается и находит взглядом кучку моей одежды. Отступает в сторону, кивая мне: — одевайся!

— Спасибо, Мидори-сан — я одеваюсь. В классе холодно, поэтому я весь пупырышками покрыт. И синий слегка. Вид наверняка не сильно привлекательный, а жаль. Успела Мидори-сан меня окинуть оценивающим взглядом, правда о выводах я пока ничего не знаю.

— Ты говорил, что готов рассказать почему? — наклоняет голову медсестра: — расскажешь, Кента-кун? — она не уверена в себе и я знаю почему. Потому что все идет не так, как она предполагала. Обычный школьник на моем месте уже краснел бы и зажимался, а то и плакал бы, умоляя никому ничего не говорить. Конечно, не дай боже такое выплывет — из школы погонят только так, да еще и клеймо извращенца прилепят. Но что страшно школьнику — не страшно мне. Выгонят из школы и хрен с ним. Клеймо извращенца — пригодится по жизни, штука удобная. Кого надо отпугнет, а кого надо — приманит. Даже стараться не надо. Что же касается школы, то в этой Японии вполне можно и не учиться в старшей школе… или пойти в другую. Хотя, если меня тут выгонят, я никуда поступать не буду. У меня есть идея, даже несколько. Первая — это открыть кошачье кафе. Или кафе с кошками — тут таких еще нет, я проверял. Идея классная, да и кошек я люблю… открою сеть таких кафе по всей Японии, буду зарабатывать деньги и утопать в котиках и кошках, а еще доброе дело сделаю — скольких животных спасу. Слышал я что тут добыть разрешение на котейку — целое дело, а потом часто они на улице оказываются, так как хозяева не в состоянии им время уделять. О, кстати! Еще и кошачий отель открою. Назову «У старого кота» и выпущу свою линейку кошачьего корма.