— Ничего вкусного в вине нет. Правда — говорю я: — тут дело не во вкусе а в последствиях. А вообще, говорят с возрастом вкусовые сосочки на языке, отвечающие за распознание сладкого — умирают, а другие — которые отвечают за распознание соленого, горького и кислого — наоборот развиваются. Потому взрослые люди любят такие странные вещи как кислое и терпкое вино, сыр с плесенью, горчицу и оливки.
— Не хочу, чтобы мои сосочки умирали — не задумываясь отвечает Хината: — хочу всегда сладкое любить! Не может быть чтобы в старости я горчицу любила!
— О, еще как полюбишь — прищуриваюсь я: — ты ее ложками есть будешь и вином запивать. С оливками и маслинами. И сыром с плесенью.
— Он камамбер называется — говорит Хината: — и сыр, кстати ничего, есть можно. Но горчицу… брр…
— Что на завтрак будешь? — я надеваю фартук и завязываю его сзади: — какие предпочтения?
— Можно подумать ты учтешь мои предпочтения — фыркает Хината: — все равно яичницу приготовишь. И кофе. Ты — предсказуем, Кента-оничан. Утро субботы, значит ты встанешь и пойдешь готовить яичницу в один трусах. Распугивая мировую общественность. Элементарно! — она поднимает палец и делает вид что только что увидела мою пижаму.
— Боже мой! — прижимает она ладошки к щекам: — что случилось?! Неужели Кента одел-таки пижаму и перестал травмировать своим видом мою подругу?
— Да, да, очень смешно — закатываю глаза я. Ей-богу, Хината планирует свое будущее в качестве звезды разговорного жанра на стэнд-ап. А все плохие шуточки на мне проверяет.
— Но что же послужило причиной к столь кардинальному изменению моего братика? Может быть его все же изнасиловали эти три вульгарные девицы, которые и доставили его тело к нашему дому?
— Какое еще тело? — хмурюсь я, доставая сковородку и масло: — я сам дошел. Своими ногами. Девушки просто меня проводили — на самом деле я предлагал проводить их, но как-то так получилось, что они проводили меня. Живут они неподалеку, в нашей округе, район у нас спокойный, каждая улочка освещена фонарями, так что Натсуми настояла на том, чтобы проводить сперва меня до дома. И кто я такой, чтобы спорить с девушкой на вершине социальной пищевой пирамиды? И потом, это Отоши тоже настоял. Дескать, не беспокойся, Кента-кун, я всех провожу, защищу, портфели донесу, рыцарь в белых доспехах и с мечом наголо, или с чем он там.
В целом вечер провели приятно. В караоке сходили, песни погорланили, газировки попили, пиццу заказали, дурачились в кабинке часа два. Я себе глотку сорвал, песни горланить, до сих пор першит.
Самым важным итогом всего этого социального ивента было то, что Шизука на меня не сердилась. Наша тихоня осталась довольна тем, что никто никого не побил — ни я Акихиро, ни Акихиро меня. Если бы не она — я вполне мог бы и додавить его на выход в ринг с понятным результатом. Но Шизука… она сейчас как Чарли Чаплин в конце фильма «Пилигрим» на границе Мексики и США — одной ногой еще там, а другой — уже здесь. Ей для избавления от своей зависимости и приведения психики в надлежащее состояние еще некоторое время понадобится, ей сейчас такого рода стрессы совершенно не нужны. В ближайшее время, как освоим новое помещение клуба — надо будет с ней поработать. Как Клуб Экзорцистов в первую очередь мы обязаны выгнать демонов из наших участников. А потом завести себе Cadillac Miller-Meteor нарисовать на боку — «ECTO 1» и гонять по городу под бодрые ритмы «Ghostbusters» — If there's something strange in your neighborhood
Who you gonna call? — Ghostbusters!
Как бы то ни было, тихоня не собиралась выпускать из меня кишки и это уже радовало. Каждый день, что ты проживаешь, удерживая свои кишки внутри — уже праздник, не правда ли? Люди склонны это недооценивать, но поверьте мне– зрелище так себе. Да и ощущения тоже. В общем и целом, пока на Восточном фронте без перемен, цитируя Ремарка, который и мужчина и женщина и вообще, три совершенно разных человека.
Что же, отсутствие изменений — уже неплохо. Что же до черно-белых, то… хищницы-то они хищницы, но только в школе и только для тех, кто социальные нормы и рамки соблюдает. Любой физический конфликт сразу же делает из беспомощными и реванш у них будет именно социальный, а не физический. Это как разница между юристом и драчуном, между магом и воином. Да, пожалуй, как между магом-малефиком, который специализируется на проклятиях и варваром с топором. Маг может проклясть варвара, но варвар ему голову отрубит раньше, чем проклятие подействует. Знающие это варвары, которые заботятся о своем будущем — не нападут на малефика, но всегда есть шанс напороться на отморозка, у которого горизонт событий и планирования будущего — ближе, чем автомат по продаже газировки. Зная это и прекрасно понимая свою уязвимость, черно-белые и окружают себя варварами — но верными варварами. Например такими, как Отоши. Да и в классе у них достаточно поклонников, чтобы обеспечить именно физическую защиту. В любом случае, только тонкая пленка цивилизованности позволяет таким странным изгибам социального сознания существовать, в первобытном обществе у девушек не было бы шанса. Видимо, отрываясь за все миллионы лет патриархата девушки устанавливают свои правила.
