Новая Земля - [82]

— Леша! — окликнул Обезьян Лешу Паштета. — Тебе экземпляр нужен?

Леша Паштет не обернулся, он был занят голым человеком на бочке.

— Нет пока.

И хорошо, что не обернулся. А вдруг меня бы узнал, я не знаю, что бы он сделал. Но догадываюсь.

— Всех в 3-й сектор!

Охранники приоткрыли ворота. Меня, Сипу и Якута втолкнули во двор.

— Дежурный! Раздевай их.

Колонист с повязкой на рукаве поспешил через пустой двор к воротам. Он стащил с меня сапоги, куртку расстегнул, штаны снял. И перекинул синее через ворота. Потом он схватил меня за ноги и поволок к бараку.

Внутри было темно и тепло, даже жарко. Меня положили на шконку, и я уснул.

17

Проснулся в поту. Темнота непривычная. Какое-то время вспоминал, где я и что со мной, почему вокруг люди, и свистит на печке вскипевший чайник, и пахнет блевотиной, бомжовским потом и мочой. Я в тюрьме? На этапе? Почему темно?

Вспоминал и не мог вспомнить.

Я сел на шконку. Хотел спросить, где я, но увидел Сипу. Он сидел напротив. Лицо опухло от побоев, глаз затек, не открывается.

— Согрелся, Иван Георгиевич?

И я вспомнил.

— Говорил тебе, лучше на холоде умереть, чем в тепле. В аду мне холодно не будет.

Я кивнул, и от боли в глазах потемнело, вчера здорово меня били, головой лучше не шевелить. И мутило очень.

Подошел Шрам с охапкой одежды.

— Привет, ребята. Мстить будете?

Я на него не злился, зачем мне ему мстить. Человек с ума сошел от голода, я что, не понимаю.

— Нет.

И Сипа тоже его простил.

— Пошел на хуй.

Шрам успокоился, повеселел даже:

— Одевайтесь, прогулка скоро.

Мы оделись в красное. Одежда была грязной, в крови, из дыр наружу торчал синтепух. Но сапоги я надел свои — вчера принесли со двора, поставили у шконки, не украли.

— Готовы побегать?

Сипа знал законы 2-го барака, поэтому спросил:

— Мы в каком секторе?

— В 3-м.

— А обедает какой?

— 1-й. Вставайте, разомнитесь.

Распахнули полог, стало светлее. И воздух посвежел.

И со свежего воздуха — крик:

— 2-й барак, на прогулку выходи!

Колонисты побежали во двор.

Охранник на вышке курил сигарету и орал между затяжками:

— Шевелитесь, каннибалы! По секторам разобрались!

И почему-то глупое:

— Concerto grosso! Presto! Кто не в своем секторе, каннибалы?!

Музыкант, что ли? Или меломан? Или такой же псих, как Моряк?

Мы с Сипой выбрались из барака, я споткнулся на пороге, ступенька была сломана, не упал, но как будто еще раз по уху дубиной.

— Где 3-й сектор?!

Я увидел Якута. Он нам показал, где 3-й сектор. Через минуту мы вместе шагали вперед-назад в отведенном нам пространстве.

— За нарушение сектора — смерть!

А вот и Гога Звягинцев на вышке.

— Шевелитесь! Не останавливаться! Кто остановился — последний! А последний, значит…

Гога Звягинцев сделал паузу, взмахнул рукой, он хотел быть похожим на Обезьяна.

— Мертвый!!! — хором отозвались колонисты.

Ноги отказывались ходить после вчерашних побоев, но останавливаться было нельзя, пришлось подчиняться общему ритму.

— Сегодня жрет 1-й сектор, — сказал Сипа. — Получается, мы будем голодать 3 дня.

Он ошибся, пришлось возразить:

— 2 дня.

— Ну да. Сегодня 1-й сектор, завтра 2-й, послезавтра наш. Дотерпим как-нибудь. Хотя тощий труп на 25 ртов — это смех такой. В лучшем случае 70 килограммов живого веса минус скальп, ногти, челюсти, тазовые кости, говно в кишках — человек на 30 % состоит из того, что даже на бульон не годится.

— Людей есть нельзя. Старинный закон, — сказал Якут. — В старину люди ели людей и жили, как звери, без ума, а когда перестали, ум появился, научились делать ружья, и патроны, и моторы для лодок. Я людей есть не буду.

— Сегодня не будешь, — согласился Сипа. — Никто тебе не даст! И завтра тоже.

Речь у Якута изменилась, он не заикался и слова не забывал, как на этапе и в трюме. Наверное, он вернулся в привычный холодный климат и поэтому выздоровел.

Сипу кто-то толкнул в спину.

— Сипа, придурок, шевели ногами!

Сипу толкнул Махов, он пришаркивал позади и из-за одышки никак не мог примериться, наступал на пятки.

— Сипа, ты ходить умеешь? Или не умеешь?

Сипа прибавил шагу, но Махов не успокаивался, ворчал:

— Вот ты мудаёб! Был колонистом 1-й категории. Меня Обезьян сразу во 2-ю перевел, а чем я хуже тебя? Другой бы радовался. Синие чай пьют, ракушки едят, водоросли, банка тушенки раз в неделю, они в «последний-мертвый» не играют. Мог бы стать членом совета. Они тушенку едят каждый день, одеколон пьют, на резиновых бабах женились, сосутся с ними, беседуют. У Обезьяна жена и дочка. Дочка целка, он ее замуж выдать хочет, но пока не решил, за кого. Мог бы ты на ней жениться.

— Да заткнись ты, силы береги. Целка не целка. Ты хоть помнишь, что это такое? Я не помню. И бабы у них не бабы, а баллоны резиновые. Это психом надо быть, чтоб на баллонах жениться.

На вышку залез Обезьян. Охранник поспешно затушил сигарету, встал смирно.

— Здравствуйте, господа колонисты 2-й категории.

Колонисты ответили хором, старались:

— Здравия желаем, господин начальник колонии!!!

— Проголодались, господа?

— Так точно, господин начальник колонии!!!

— Ну, погуляйте еще минутку. Сегодня обедает 1-й сектор.

— Шевелитесь, каннибалы! Не останавливаться!

Но колонисты замедлили ходьбу, никто не хотел оказаться у дальнего края сектора и потерять драгоценные секунды.