Новая Земля - [2]
Одет я в черную саржевую робу без подкладки, такие же брюки без ремня и без карманов, на голове котелком неглубоким шапка напялена без полей, без козырька, без резинки, на брючинах светло-серые полосы, на рукавах полосы, на спине полосы и на шапке. Еще брезентовые тапки безразмерные, овальная подошва из ломкой черной резины. Если работу не приносят, а ее не приносят, хожу 3 шага туда, 3 обратно, на шконке поправляю одеяло, чтобы добиться идеально ровной поверхности, надо 2 часа подтягивать его, оглаживать подушечками пальцев, ласкать, ладонями касаясь едва, пол мою и дальняк 4 раза в день, шапку по сальному ободку перебираю, как четки перебирают, руками машу, как сигнальщик на военном корабле, перетаптываюсь или кручусь, но не быстро и не в ритм, если задать ритм, усталость потянет вниз, ноги прилипнут к бетонному полу, увижу кровавые пятна, переползающих из одного глаза в другой крабов увижу, циклопов и дафний, время замедлится, ничем его не подстегнешь, да и нельзя его подстегивать, оно обидится и остановится.
Садиться на шконку и на пол запрещено, увидят — дубинка, изолятор. На скамье сижу минут 40 в день, в основном во время приема пищи, это разрешено. Шлепок перловки с комбижиром, гречка, борщ переваренный пустой, уха-могила, рыбкин капустник, рис-коррида, черный хлеб кислый, не привыкнуть никогда к вони и вкусу, от любой еды понос, в Индии люди всю жизнь с поносом и не жалуются, думают, так и должно быть, и удивляются, если увидят твердое говно европейского человека, я представляю себя индусом, так мне легче. Скамья узкая и высокая, или сидишь заднице больно или сползаешь ноги в пол. Прогулка 1 час 30 минут, двор — та же камера, но над головой сетка, над сеткой небо Соликамска, откуда слетел на заплеванную землю Белый Лебедь.
Ноги отекают.
С отбоем валюсь, но и на шконке нет покоя, кости ноют, стоны вытягивают из груди, голову в подушку затираю, снится, в пилораму сунулся и совсем без ног живу, так мне легче. Пятками упираюсь в стену, колгочусь, колгочусь. Холодная духота, бред.
И ночью всегда сердце болит.
В Белом Лебеде этажные решетки называют тормозами, первую дверь в камеру называют шлюзом, вторую ступором, стол дубаком, чайник чанычем, миски шлёмками, посылки дашками, шапки шайками. Язык тюрьмы изменчив, слова рождаются, меняются, живут недолгое очень время. Когда меня привезли в Белый Лебедь 1108 дней назад, чайник называли фанычем, миску шлёнкой, стол дубком, посылки дачками, шапки пидорками. Почему вдруг фаныч стал чанычем, а не чайнычем, не чайником, в конце концов? Думаю, дьявол нам свои слова нашептывает, он Белый Лебедь опекает, нравится ему ИК-2 ОИУ-2 ГУФСИН Пермской области. Но я взял у дьявола не все слова, лишний раз не хочу на его языке разговаривать и думать на его языке не хочу. Я использую слова точные и удобные или открывающие новый смысл знакомых вещей, например, про окно я, как и все, говорю решка, потому что косую зарешеченную амбразуру невозможно назвать окном, миску зову шлёмкой, потому что она старая, мятая и щербатая, как найденный археологами древний шлем, а в щербины въелась не вымываемая ничем грязь, койку зову шконкой, туалет дальняком, зэка, который приносит еду, баландером, коридор у камер продолом. Но ложку я не хочу называть веслом. Это дьявол детскими играми забавляется: руки — грабли, задница — корма, голова — балда, спички — чиркалки, ложка — весло. Это по-детски, а я не люблю вспоминать свое детство.
Витамин отодвинул засов кормушки, скрипнул петлей, отвалил крашенный зеленой краской железный прямоугольник 25×15.
По инструкции нельзя к нам поодиночке входить, Витамин сегодня нарушает. К нам — потому что на двери еще одна табличка прикручена.
У меня есть сокамерник, его зовут Костя Ганшин, он псих, на двери написано, что убийства он совершает путем имитации генитального проникновения в тело жертвы, при котором отрезает гениталии, надрывает естественные отверстия тела, пенетрирует в них гениталиями, разрезает грудь, горло, живот и в разрезы тоже пенетрирует, затем расчленяет тело, стараясь, чтобы жертва оставалась жива как можно дольше, вырезает печень и съедает сырой, а из кишок выкладывает на земле правильные многоугольники.
Читай, Витамин. Задумайся, почему глаголы в настоящем времени. Специалисты для тебя старались. Знают специалисты, опытного надзирателя простыми словами не испугаешь, придумали для тебя «пенетрирует гениталиями». Пусть текст с противоречиями, не понятно, то ли Костя Ганшин проникает гениталиями, то ли не проникает, а имитирует проникновение, то ли своими гениталиями пенетрирует, то ли чужими отрезанными, но оба варианта, согласись, страшные. Приди домой, Витамин, и жене процитируй табличку, чтобы не ругала, когда ванну водой наполняет, не спрашивала, куда цепочку дел, а ждала со смены, готовила ужин, отстирывала замызганные на досмотрах брюки, волновалась за тебя и жалела. Ты жене хвалишься, какой ты бесстрашный герой? Хвались, Витамин, пока жив.
Ну входи.
2
С Костей Ганшиным мы почти не разговариваем. У него мечта заразиться СПИДом, достать иглы от шприца, кровавить их своей заразной кровью и плевать в надзирателей, чтоб посдыхали. Другой бы придумал такое и рассмеялся. Но Костя Ганшин никогда не смеется.
По стечению самых банальных обстоятельств, вирус обычной простуды оказался скрещенным с собачьей и человеческой ДНК, а также с особой прошивкой – компьютерным глюком. В результате образовывается новый вид компьютерно-животного вируса, от которого глючит не компьютеры, а зависающих в Интернете людей. Интернет-гуру Артем случайно оказался источником нового вируса, и он же стал единственной надеждой на спасение особачивающегося человечества. Артем способен на многое. Но сможет ли он победить в себе собаку? Вопрос человеческой или собачьей жизни: либо Артем, либо соб@чий глюк.
В недалёком будущем на фоне глобальных мировых проблем человечество сумело объединиться ради выживания. Построенное на этом новое информационно свободное общество позволило, наконец, всерьёз заняться освоением космоса. Вскоре мы наткнулись на инопланетное сооружение, которое посчитали по началу сломанной машиной времени. Но это только одна функция. И я распробовала её, но и не только. Попала в далёкое будущее, чуть не была убита, но выжила. К сожалению, в этом будущем ждут одни потрясения. Люди стали повсеместно меняться телами.
Фантастическая повесть о 3-х пересекающихся мирах. Основное действие разворачивается в 80-х годах двадцатого столетия, 2010-х 21 века и в недалеком будущем. Содержит нецензурную брань.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Четвертый текст из цикла «Будущее». «Вот-вот наступит счастье» является продолжением романа «Наивный наблюдатель». Зимин принимает участие в эксперименте с ложной памятью. Он попадает в странный город, где запрещены занятия наукой. Населению обещают практическое бессмертие. Не всем это нравится. Зимин привык относиться к любым абсурдным обещаниям с иронией. Но вдруг становится сторонником нового эволюционного скачка. Более того, получает важный пост в организации, напоминающей по функциям инквизицию.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Поразительный кулинарный триллер одного из ярчайших авторов современной Аргентины, достойного соперника Федерико Андахази. Именно таким, по мнению критиков, мог бы получиться «Парфюмер», если бы Патрик Зюскинд жил в Южной Америке и увлекался не бесплотными запахами, а высокой кухней.«Цезарю Ломброзо было семь месяцев от роду, когда он впервые попробовал человеческое мясо» — так начинается эта книга. Однако рассказанная в ней история начинается гораздо раньше, на рубеже XIX и XX вв., когда братья-близнецы Лучано и Людовико Калиостро, променяв лазурные пейзажи Средиземноморья на суровое побережье Южной Атлантики, открыли ставший легендарным ресторан «Альмасен Буэнос-Айрес» — и написали не менее легендарную «Поваренную книгу южных морей»…
«Священные чудовища» французской литературы Уэльбек и BHL, которые видят мир в абсолютно противоположных ракурсах, неожиданно находят точки соприкосновения.«Marianne», 4 октября 2008 г.Враги общества — переписка между Мишелем Уэльбеком и Бернаром-Анри Леви. Этот сборник, составленный из 28 писем, вышел в издательствах Flammarion и Grasset в 2008.Темы, которые авторы затрагивают в своих письмах друг другу, простираются от литературы и литературной карьеры до философии и религии, от места художника в современном обществе до перспектив развития современного общества.
Новый шедевр английской готической литературы!Самый громкий дебют со времени выхода «Тринадцатой сказки» Дианы Сеттерфилд.Семейные тайны и зловещие предсказания, оригинальные персонажи и мелодраматические повороты сюжета — все с избытком присутствует в этой увлекательной и по-настоящему английской книге. Если Диана Сеттерфилд в своей «Тринадцатой сказке» напоминала читателю о романах сестер Бронте, то Ф. Э. Хиггинс погружает нас в таинственную атмосферу историй Диккенса и Оскара Уайльда. Ладлоу Хоркинс, коварно преданный собственными родителями (повествование, как когда-то в «Острове сокровищ» Стивенсона, идет в основном от лица юного героя), попадает в маленький и очень странный городок, где почти каждому жителю есть что скрывать, где торговка книгами готова на убийство ради бесценного экземпляра, где ростовщик берет в заклад людские тайны.
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.