Новая русская империя - [18]

Мудрый русский философ подчеркнул в сказке далеко не сказочный ее смысл, актуальный ныне как никогда. Современный человек, как и сто лет назад, в охоте за беглыми минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни. Тоска и одиночество, а впереди — мрак и гибель. Но за любым человеком, напоминает В.С. Соловьев, стоит священная старина предания, пусть не всегда приятная. Пусть он только подумает о том, чем ей обязан; пусть внутренним сердечным движением почтит ее седину, пусть пожалеет о ее немощах, пусть постыдится отвергнуть ее из-за видимой непривлекательности. Вместо того чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него исход из его блужданий — единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым: не пропадать же древнему человеку!

Опираясь на античные легенды об Энее, вынесшем из горящей Трои на своих плечах престарелого отца, Энее, потомки которого основали Рим и дали династию первых римских императоров Юлиев, В.С. Соловьев завершает свою притчу заветом: «Если ты хочешь быть человеком будущего, современный человек, не забывай в дымящихся развалинах отца Анхиза и родных богов… А наша святыня могущественнее Троянской, и путь наш с нею дальше Италии и всего земного мира. Спасающий спасется. Вот тайна прогресса, — другой нет и не будет».

Именно так: Спасающий спасется. В следовании этому жизненному принципу и кроется прежде всего тайна русского характера.

Вышесказанное претерпит изменения, приобретая эпический смысл, если мы встанем на позиции Г.В. Носовского и А.Т. Фоменко, почувствуем многовековое существование империи, доминировавшей на просторах Евразии. В этом случае не нужны будут аргументы, объясняющие, от какой працивилизации пошла цивилизация Русская и почему у нее столько недругов. Но и их нонконформистская, будоражащая сознание и уже потому перспективная концепция альтернативной мировой истории не изменит изложенных мною оценок и выводов.

Необходим термин, синтезирующий на современном уровне развития общественных наук понятия империи и моноэтнического государства. Ибо, например, Россия, Китай, Индия — это и моноэтническое государства, и многовековые империи. Моноэтнические государства — потому что при всем этническом многообразии существует нация-лидер, язык и культура которой являются общими и объединяющими. Империи — потому что они прежде всего характеризуются огромными территориальными пространствами, различающимися по географическим, социально-экономическим и иным характеристикам. Кроме того, обществам империй присуще историческое развитие конгломерата этносов и нравов, ведущее к формированию особого образа жизни, отличного в своих основных чертах от образа жизни даже ближайших соседей. Впору отметить также характерное объединение многих народов, различных этносов, особые политические признаки (прежде всего жесткую вертикаль исполнительной власти, опирающуюся на традиции нации-лидера), военный потенциал, способный контролировать значительную часть земного шара.

Российской имперской идее присущ сложный комплекс религиозно-идеологических представлений об эсхатологическом смысле и предназначении российской государственности, характере и целях великодержавного строительства. А.В. Логинов обоснованно полагает, что это «историческое задание» русского народа сложилось в период становления Московского царства, определив русскую идентичность.

Государственно-территориальная организация Российской империи складывалась веками. Уже Московское государство было сложной, иерархической, специализированной, территориально-центрированной системой.

Идеологической основой Российской империи по праву полагают уваровскую триаду «Православие, Самодержавие, Народность», которую А.Г. Дугин интерпретирует как верность национальному духу, религиозной истине и традиционному сакральному политическому устройству. При этом исследователь подчеркивает, что уже к концу XIX века эта формула была идеалистическим лозунгом, а не реальным содержанием политической жизни и социального устройства России.

Следует иметь в виду, что расцвет Русской империи в подлинном понимании этого явления хронологически не совпадает с периодом существования государства, так именовавшегося. Существует формальный критерий, позволяющий разделить века формирования Империи как государственно-территориальной формы Русской цивилизации и века начавшегося упадка, — это период единства светской власти с самостоятельной Русской православной церковью. Итак, после падения в 1453 году Константинополя Москва стала наследницей византийской государственности, осуществляя свою государственную власть до 1721 года на основе единения с независимой от византийской духовной власти автокефальной (с 1448 г.) Русской православной церковью, которую с 1589 года возглавил патриарх. Не провал попытки патриарха Никона строить теократическую вселенско-православную империю, а борьба Петра I и всей светской власти за свой контроль над церковью, отмена в 1721 патриаршества знаменовали начало кризиса империи. Провозглашение России светской Российской империей, рост ее внешнеполитического могущества не компенсировали того, что культурно-мировоззренческая экспансия Запада стала расшатывать Империю духовно, закономерно подводя к краху 1917 года.