Новая позитивная психология: Научный взгляд на счастье и смысл жизни - [20]

Унаследованный пессимизм, или Барьеры на пути к счастью

Итак, приблизительно половиной баллов, набранных в предыдущем тесте, вы обязаны чертам характера ваших родителей. Иными словами, каждый из нас наследует определенный уровень жизнерадостности или пессимизма. Если ваша позитивная эффективность невелика, это может выразиться в стремлении избегать социальных контактов и тяге к одиночеству. Жизнелюбы, напротив, очень общительны, и есть основания полагать, что эта общительность подпитывает их повышенное настроение. Таким образом, если вы будете бороться с наследственными склонностями, это поможет вам развить в себе жизнеутверждающие начала.

Термостат счастья

Руфь, мать-одиночка, живущая в чикагском районе Гайд-Парк, как и все мы, хотела, чтобы в ее жизни было больше радости. Она добивалась этого простым и необременительным способом, покупая раз в неделю на пять долларов билеты Иллинойской лотереи. Эти периодические инъекции радостного ожидания были для нее просто необходимы, чтобы избавиться от подавленности. Будь у Руфи деньги на визит к психотерапевту, врач, несомненно, поставил бы ей диагноз «легкая депрессия».

И появилась эта болезнь не три года назад, когда муж ушел к другой, а очень давно — как минимум в средних классах школы.

И вот произошло чудо: Руфь выиграла в лотерею 22 миллиона долларов. Вне себя от радости, она оставила свою работу упаковщицы в универмаге, купила восемнадцатикомнатный дом в Эванстоне, одежду от Версаче и машину — голубой «ягуар». Ей хватило денег даже на то, чтобы отправить сыновей-близнецов в частный пансион. Но как ни странно, мало-помалу настроение снова стало ухудшаться, на сей раз — без видимых причин. К концу года дорогой психотерапевт поставил Руфь диагноз «хроническая депрессия».

Истории, подобные этой, навели психологов на мысль, что у каждого человека есть собственный, строго определенный и передающийся по наследству уровень жизнерадостности, к которому человек постоянно тяготеет. Самое скверное-то, что этот наследственный уровень, действуя подобно термостату, даже в самые счастливые минуты снижает наш эмоциональный подъем до обычной отметки. Опрос 22 счастливчиков, выигравших в лотерею, показал, что их радостное настроение постепенно упало до привычного уровня. Однако у этой монеты есть и обратная сторона: в несчастье термостат жизнерадостности вытаскивает нас из депрессии. Благодаря этому депрессия становится явлением временным — через несколько месяцев после стресса к человеку, как правило, возвращается нормальное настроение. Даже те, кто, попав в аварию, получили тяжелую травму (скажем, паралич обеих ног), приноравливаются к обстоятельствам и уже через восемь недель проявляют больше позитивных, чем негативных эмоций. Ну а по прошествии нескольких лет [56] такие люди в среднем лишь чуть-чуть менее жизнерадостны, чем здоровые. Среди пациентов, страдающих параличом всех четырех конечностей, 84 % заявили, что уровень их жизни не ниже, а то и выше среднего [57]. Все это подтверждает теорию о том, что любой из нас обладает определенным уровнем позитивных и негативных эмоций, соответствующим унаследованному уровню счастья [58].

О погоне за удовольствиями

Еще одно препятствие для повышения жизнерадостности связано с гак называемой погоней за удовольствиями: мы быстро привыкаем к тому хорошему, что у нас есть, и мечтаем о новых игрушках. По мере того, как мы получаем все больше материальных благ, запросы неизменно растут. То, что некогда казалось пределом мечтаний, нас уже не удовлетворяет — мы хотим чего-то еще. А стоит только достичь новой планки, как мы, заскучав, стремимся дальше. Как ни грустно, исследования показывают, что дело обстоит именно так.

Когда бы не гонка за удовольствиями, люди, накопившие больше жизненных благ, наверное, чувствовали бы себя счастливее тех, кто ничего не имеет. Но, как выяснилось, и те и другие счастливы или несчастны примерно в равной мере. Достижения и материальные блага, как ни странно, повышают общий уровень счастья незначительно и очень ненадолго [59]. Судите сами:

Менее чем через три месяца серьезные события — увольнение или повышение по службе — уже не влияют на наше настроение.

Богатство, как это ни странно, вообще почти не затрагивает уровень счастья. В среднем богатые лишь немного счастливее бедных.

Реальные доходы населения развитых стран за последние пятьдесят лет резко возросли, однако уровень удовлетворенности жизнью остался прежним как в Соединенных Штатах, так и в Европе.

Недавнее повышение заработной платы стимулирует удовлетворение от работы, но средний уровень оплаты труда на это не влияет.

Физическая привлекательность, как и богатство, сулящая различные преимущества, в целом не связана с хорошим настроением.

Физическое здоровье (вероятно, самое ценное, что у нас есть) практически не связано со светлым и радостным восприятием жизни.

Однако возможность привыкания к плохому имеет свои пределы. К некоторым событиям слишком трудно привыкнуть. Так, смерть ребенка или супруга даже по прошествии четырех-семи лет продолжает мучить, и люди, пережившие это, не могут прийти в себя [60]. Те, кто наблюдает страдающих болезнью Альцгеймера [61], говорят, что настроение их пациентов со временем только ухудшается. Люди, живущие в очень бедных странах — таких, как Индия или Нигерия, — чувствуют себя гораздо менее счастливыми, чем жители богатых и развитых государств, хотя нищета на Востоке и в Африке — дело обычное испокон веков [62].