Новая Орда - [16]

– У достопочтенного Каима-баши всяко вино сыщется, – как-то слишком поспешно успокоил гуляк Тимоха Карась. – Идемте, я вас к нему провожу. Не, не, он не спит еще, а мне вот как раз выпить не с кем, ексель-моксель.

Скрывающийся в тени шатра плотник удивленно покачал головой – вот интересно, какое дело приказчику до заблудших ночных пьяниц, с чего б это он им помогает – к хозяину караван-сарая ведет и вообще, не слишком ли он с этими чужаками любезен? Может, от того Карасю какая-нибудь корысть имеется?

А и имеется – так что? Какое дело Горшене до чужой корысти? Главное, чтоб самому пакость не сделали, а корысть… что ж. Спать давно пора уже, нечего тут стоять, подглядывать за ушлым приказчиком!

И все же любопытство пересилило. Тем более что ночные гости в дом не пошли, а завернули… в Тимохину кибитку, стоявшую отдельно от остальных обозников, у дальних амбаров. Интересненько!

Дождавшись, когда все четверо скроются под пологом, Горшеня ужом прошмыгнул к саням и затаился. Из кибитки донеслись глуховатые голоса, достаточно громкие, чтоб хорошо разобрать каждое слово – так бывает, когда находишься в палатке или шатре; люди обычно забывают, что стены-то – тряпичные и каждое словечко снаружи слыхать.

– Да, да, уважаемый бек, мы по Итиль-реке и дальше пойдем… Да, триста конных воинов… и еще примерно столько же… ну, чуть больше.

– Считай около тысячи – минг, – подвел итог хрипливый голос. – А у нас – три, плюс пятьсот сабель Ильчана-хаджи.

– Эх, жаль, лед! Была б чистая вода, корабли бы вышли… Эх.

– Не переживай, уважаемый Эрчин-бек, что ты! И так всех возьмем – на льду, меж утесами. Пушками крайние повозки разобьем – потом стрелы… а уж затем – все наше будет!

– Вы меня только не прибейте в горячке, ексель-моксель! А то знаю я, как бывает.

– Не прибьем, Тимоха-бек, не думай, – успокоил хрипливый. – Ты нам еще пригодишься, дела-то у нас с тобой – взаимовыгодные. Иль мы тебе в прошлый раз мало заплатили?

– Да нет, заплатили изрядно. И все ж, ексель-моксель, боязно как-то. Вдруг шальная стрела… или сабля?

– А ты ленту синюю к рукаву привяжи… и людям своим – тоже.

Предательство! Тут явно затевалось предательство, и самый главный предатель – приказчик Тимоха Карась! Как же таких в посольство-то взяли? Их не проверяли, что ли? Так московские – чего им своих проверять, понабрали, кого попало. Нет, ну Тимоха, ну и змей. Доложить! Доложить обо всем надобно. Три тысячи сабель… три тысячи с половиной. Еще и пушки, и лучники… Ой, несдобровать посольству, несдобровать.

– Три тысячи? – не поверив, переспросил Егор.

– И еще пять сотен, – сказал Горшеня, искоса поглядывая на высокого, стриженного «под горшок» парня, которого молодой заозерский князь представил как свою «правую руку».

– Меж утесами вполне могут напасть, – задумчиво покусав длинный ус, кивнул стриженый. – Дальше по Итиль-реке есть удобные местечки.

Вожников закрыл глаза, представляя, словно бы наяву, как все будет: вот едет себе спокойно обоз, растянулись по льду сани, потихонечку подтягивающиеся на теснину, промеж утесами – тут вдруг резко: бабах! Пушка. Один выстрел, другой – и все, в засаде обоз, первые сани в куски, последние, громыхают яростно вражеские пушки, а сверху, с утесов, тучей летят разящие стрелы.

Так может быть, именно так… А может и не быть, ведь никакого предвидения нынче на Егора не накатывало – значит, можно противостоять западне, можно!

– Ты иди, Горшеня, – кивком поблагодарив парня за службу, Егор подозвал слугу – выпроводить двойника через задний двор, чтоб никто не видел.

Яндыз сверкнул карими очами:

– Веришь ему? Думаешь, не врет?

– А зачем ему врать? – пожал плечами князь. – Какой смысл-то? Да и странно было бы, чтоб никто на богатое «посольство» напасть не попытался!

– Ш-шайтан!!! – не выдержав, выругался царевич. – Попробовал бы кто при отце моем напасть! Эх, худые времена на дворе, князь Егор, худые!

Вожников кашлянул: кто б печалился! Для Орды – да, времена нехорошие, но так татарам и надо – самое время ударить, чего уж тут говорить.

– Обозника того, может, пытать? – Яндыз покосился на завешенную ворсистым ковром стену и понизил голос до шепота: – Как его? Карася Тимоху.

– Можно и пытать, – поерзав на широкой лавке, Егор потянулся к стоявшему на низеньком столике недопитому кубку – вино у хозяина караван-сарая Каима оказалось превосходным. Интересно, сам он его пьет или так, для важных гостей только держит?

– Можно и пытать, – выпив, повторил князь. – Ну, вызнаем что-то… И что? Думаешь, не нападут?

– Нападут! – уверенно бросил царевич. – Всенепременно.

– Вот и я о том.

Поднявшись с лавки, Вожников прошелся по узенькой гостевой комнате, располагавшейся в дальнем крыле дома и вообще-то предназначавшейся для слуг… но сейчас используемой князем для приватной беседы: в покоях для важных гостей вполне могли быть «уши».

– Ты, друже Яндыз, здешние места хорошо знаешь… Вот скажи – где удобней напасть? А мы помозгуем.

На следующий день, столь же ясный и солнечный, как и предыдущий, «посольство» двинулось в путь с солидным опозданием – сначала долго меняли постромки у передней лошади, а затем лопнули полозья сразу у двух саней. Пока ремонтировали да меняли, прошло около двух часов, так что на ночлег стали, еще не дойдя до утесов, расположившись прямо на берегу и выставив надежную стражу. Место для ночлега князь Хряжский, вняв настойчивому совету Егора, выбрал самое что ни на есть удачное – на возвышении, откуда и степь и река как на ладони. Да еще воины (посланные тем же Егором), устроив во льду проруби, облили склоны холма водой – причем делали это не торопясь, вдумчиво и долго, так что все, кому интересно, могли за их занятием наблюдать – даже издалека, хоть во-он из-за тех деревьев, что росли узкой полоской вдоль противоположного берега.