Новая исповедь экономического убийцы - [21]

Он повез меня через те части Бандунга, о существовании которых я даже не подозревал, через кварталы, застроенные традиционными яванскими домиками кампонг, которые походили на сооруженные для бедных крошечные копии крытых черепицей дворцов. Остались позади величественные голландские дома в колониальном стиле и офисные здания. Люди вокруг были явно бедными, однако вели себя с исключительным достоинством. На них были поношенные, но чистые саронги из батика, яркие рубашки и широкополые соломенные шляпы.

Везде нас приветствовали радостными улыбками. Когда мы останавливались, к нам подбегали дети, чтобы дотронуться до меня и пощупать мои джинсы. Маленькая девочка воткнула мне в волосы душистый цветок.

Мы припарковали мотоцикл недалеко от уличного театра. Там собрались уже сотни человек. Одни стояли, другие сидели на раскладных стульях. Ночь была прозрачной и красивой. В этой старейшей части Бандунга не было уличного освещения, и звезды вовсю сияли над головами. Воздух был наполнен ароматами древесного дыма, арахиса и гвоздики.

Рейси растворился в толпе и вскоре вернулся с друзьями, с которыми я познакомился в кафе. Они угостили меня горячим чаем, крошечными пирожными и сате — маленькими кусочками мяса, приготовленного в арахисовом масле. Видимо, они догадались, что я с сомнением отнесся к сате, потому что одна из женщин, указав на небольшой костер, засмеялась:

— Очень свежее мясо, только что приготовлено.

Потом заиграла музыка: раздались чарующие звуки гамалонга, инструмента, напоминающего звучанием храмовые колокола.

— Даланг исполняет всю музыку сам, — прошептал Рейси. — Он также управляет всеми куклами и говорит их голосами, причем на нескольких языках. Мы вам переведем.

Это было замечательное представление, соединившее в себе местные легенды и современные события. Позже я узнал, что даланг — это шаман, который работает в состоянии транса. У него было более 100 кукол, и каждая говорила особым голосом. Я никогда не забуду этой ночи. Она наложила отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь.

После нескольких классических сцен из древней «Рамаяны» даланг достал куклу, изображавшую Ричарда Никсона, с характерным длинным носом и обвисшими щеками. Президент США был одет, как дядя Сэм, — в звездно-полосатый цилиндр и фрак. С ним был еще один персонаж, одетый в полосатую тройку. В одной руке он держал ведро, украшенное долларовыми значками, в другой — американский флаг, которым он обмахивал Никсона, как слуга обмахивает веером своего хозяина. За ними появилась карта Ближнего и Дальнего Востока. Каждая страна на карте была нанизана на свой крючок. Никсон подошел к карте, снял с крючка Вьетнам, а затем запихнул его в рот и закричал что-то. Мне перевели это так: «Горько! Никуда не годится! Нам такого больше не надо!». Он выбросил Вьетнам в ведро и стал проделывать то же самое с другими странами.

Однако я удивился, увидев, что следующими шли не страны Юго-Восточной Азии, а страны Ближнего Востока: Палестина, Кувейт, Саудовская Аравия, Ирак, Сирия и Иран. После этого он подошел к Пакистану и Афганистану. Каждый раз, перед тем как бросить страну в ведро, Никсон выкрикивал какой-нибудь эпитет, содержащий оскорбительные для ислама слова: «мусульманские собаки», «чудовища Мохаммеда», «исламские дьяволы».

Толпа возбудилась, по мере наполнения корзины напряжение росло. Казалось, ее разрывали одновременно смех, шок и ярость. Я чувствовал, что временами слова кукольника их задевали. Я тоже чувствовал себя не в своей тарелке: я выделялся из толпы, был выше остальных и поэтому боялся, что они могут обрушить свой гнев на меня. Потом Никсон сказал такое, что его слова, переведенные Рейси, заставили волосы на моей голове зашевелиться: «А это отдайте Всемирному банку. Посмотрим, сколько он сможет заработать для нас на Индонезии».

Сняв Индонезию с карты, он уже собрался бросить ее в ведро, но в этот момент на сцене появилась другая кукла — индонезиец в рубашке из батика и брюках цвета хаки, на груди которого была табличка с именем.

— Популярный бандунгский политик, — объяснил Рейси.

Кукла встала между Никсоном и человеком с ведром и подняла руку вверх.

— Остановитесь! — закричала она. — Индонезия суверенна!

Толпа разразилась бурными аплодисментами. Человек с ведром внезапно поднял флаг и вонзил его, словно копье, в индонезийца. Тот, покачнувшись, упал. Зрители засвистели, заулюлюкали, закричали, потрясая кулаками. Никсон и человек с ведром некоторое время смотрели на зрителей. Затем, поклонившись, покинули сцену.

— Думаю, мне лучше уйти, — сказал я Рейси.

Рейси положил руку мне на плечо.

— Все нормально, — сказал он. — Это не против вас лично.

Но у меня не было в этом уверенности. Потом мы все собрались в кафе. Рейси и его друзья уверяли меня, что ничего не знали о том, что в спектакле будет сценка о Никсоне и Всемирном банке.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от этого кукольника, — сказал кто-то из них.

Я поинтересовался, не было ли это сделано в честь моего присутствия? Кто-то рассмеялся и заметил, что у меня слишком раздутое эго.

— Типично для американцев, — добавил он, дружески похлопав меня по спине.