Новая индустриализация России как альтернатива ее крушению - [46]

Благостную картину сразу разрушил вопрос фермера, который усомнился в реальности произнесенных цифр. В 2015 г. этому фермеру вместо наращивания объема производства сельхозпродукции в рамках импортозамещения приходится резать коров, т. к. производство молока не покрывает убытки. Путин перечислил бесконечные способы поддержки сельского хозяйства, однако за словами скрывается истина: в Европейском Союзе на 1 га пашни полагается субсидия в размере 300 Евро, а в России – 300 руб. Но об этом он умолчал, отметив, что в Еврозоне большие проблемы с безработицей и государственными долгами.

Путин поспорил с бывшим министром финансов Кудриным по вопросу принята или не принята Правительством «Стратегия 2020». Кудрин считает, что не принята, Путин – принята и реализуется. Вот в принципе и все, что нужно знать о качестве нашей властной верхушки. Представьте себе, что в 30-е годы среди руководства страны началась бы дискуссия следующего характера: утверждена или не утверждена, реализуется или не реализуется программа индустриализации. Это ещё и говорит о качестве программного продукта «Стратегия 2020», реализация которой не приводит ни к чему, и поэтому непонятно реализуется она или нет.

Огромное количество звонков поступало с мольбой о помощи: у кого-то сгорели дома, другие вовремя не получают зарплату, третьи не могут обеспечить себя лекарствами. Когда Путин отвечал на эти вопросы, он ни разу не обмолвился, что это не проблема единичных людей, а системная проблема. Сгорели дома – получай из бюджета 100 тыс.р. и новую жилплощадь к 1 сентября. Причины пожаров ему абсолютно не интересны, хотя они были предсказуемыми, когда принимали новый Лесной кодекс, согласно которому за лесом должны ухаживать предприимчивые дельцы, а не служба лесников. Также обстоят дела и по другим вопросам.

В целом президент остался идеологически верен либеральным экономическим постулатам, которые он успешно пропагандировал на встрече. По своей сути и действиям Путин ничем не отличается от представителей компрадорского капитала, которые грабят страну, начиная с 90-х годов. Только человеческие жертвы от превышения смертности над рождаемостью составили 13 миллионов 250 тысяч человек. Путин отметил, что ввод жилой площади в 2014 г. стал рекордным и превысил значения 1987 г. Однако он умолчал о производстве самолетов, тракторов, комбайнов, экскаваторов и прочей продукции обрабатывающих отраслей. Ни в одном из предложений он не намекнул о необходимости выхода из «Вашингтонского консенсуса», согласно которому Россия должна быть всегда сырьевым придатком развитых стран»[53].

Сергей Губанов уверен, что в обществе наступил консенсус относительно необходимости неоиндустриализации. И эта уверенность у него была в 2012 г.! Однако на дворе 2015 г., против России объявлена экономическая война, но руководство так и приняло решение о переходе к прогрессивному пути развития. По факту политическая элита является существенным тормозом активных преобразований.

В соответствии с опытом передовых стран в России необходимо создавать вертикально-интегрированные корпорации. Богатство экономически развитых стран базируется на кардинальном сдвиге формирования добавленной стоимости снизу вверх: «Вопреки реакционной идеологии и примитивным воззрениям реформаторов, не рынок и не конкуренция делает капитализм высшим и конкурентоспособным, а вертикальная интеграция. Можно взять любую из передовых индустриальных держав мира, и в каждой – при всех национальных различиях экономической модели – обязательна и неизменна четко выраженная системная общность: в каждой имеется система реализации закона вертикальной интеграции с преобладанием смешанной государственно-корпоративной собственности и экономики межотраслевых корпораций. В каждой первичное присвоение основной массы добавленной стоимости поднято по системной вертикали: с уровня частного отраслевого предприятия на уровень межотраслевой корпорации, внутри корпорации – с уровня добывающего и промежуточного производства на уровень конечного, специализированного на выпуске продукции с высокой долей добавленной стоимости, и далее – до сферы личного потребления»[54].

Среди эффектов вертикальной интеграции Сергей Губанов отметил: инновации, качество промежуточных продуктов, снижение издержек, увеличение технического строения промышленного капитала, почасовую систему производительности труда и его оплату, планово-корпоративную систему «точно вовремя», систему фирменной торговли и сетевого маркетинга, увеличение доли неоиндустриальных услуг в обществе, экологизацию экономики и общества. Все обозначенные эффекты проявляют себя лишь в системе вертикальной интеграции.

Резкое сокращение доли сельского хозяйства, материального производства это есть не результат перехода к постиндустриальному обществу, а лишь проявление вертикальной интеграции, когда присвоение добавленной стоимости осуществляется в сфере потребления и услуг. Неоиндустриализация материальной сферы неумолимо обращается в неоиндустриализацию социальной сферы. Вследствие вертикальной интеграции в настоящий момент происходит автоматизация не только материальной сферы, но и интеллектуального труда.