Новая хозяйка собаки Баскервилей - [27]

Глава 4

Все-таки в душе Катя была мелкой лавочницей. Свое небольшое хозяйство хотелось все время расставлять по местам, приводить в порядок, пересчитывать. Катя отступила на два шага, подняла голову, внимательно оглядела витрину своего магазина и вздохнула. Когда-то у нее была мечта, мечта красивая и изящная – за стеклом хрустальной чистоты, среди тонкого ажурного белья, шелка, кружева, жемчужных ожерельев и страусовых перьев должен был возвышаться манекен из черного дерева – такой она видела в одном парижском магазине. И эта копия человеческого тела олицетворяла бы всю красоту, которой иногда природа наделяет представительниц женского пола. Черты лица черной статуи тонкие, классически правильные, но не обезличенные, а несущие индивидуальность, передающие характер и натуру. Среди нежного моря роскошного белья эта черная фигура своей узкой грацией, изломанными линиями приковывала взгляд, заставляя поверить в могущество портновского дела. «Манекен должен быть голый. На нем ничего не должно быть, все белье, чулки, пеньюары – все это должно быть рядом, словно символ преображения…» – Катя все еще смотрела на витрину.

На витрине стройными рядами висели собачьи поводки, пизанскими башнями высились кошачьи миски, квадратные снопы для кроликов образовывали причудливые архитектурные конструкции. На все это сверху взирало чучело большого желто-зеленого попугая. Катя поморщилась, вспоминая, с каким трудом она добывала этот «реквизит». Чучело удалось купить в общеобразовательной школе, которую собирались расформировать. За время обитания в кабинете биологии хвост попугая изрядно поредел, а на когтистых лапах появился ярко-красный маникюр.

Из задумчивости Катю вывел негромкий, но характерный шум – в дверь магазина на улицу пытался протиснуться Гена. Гене мешало ярко-красное оперение, растопыренные крылья, длинный хвост, волочившийся по полу и воспроизводящий характерный шаркающий звук.

– Ген, иди на место, я сейчас приду. – Катя стряхнула с себя задумчивость, еще раз бросила взгляд на кошаче-собачий инвентарь. Гена повертел головой, покосил круглым глазом, с минуту разглядывая неподвижного собрата в витрине, и попятился назад. Стоило ему исчезнуть в дверях, как из недр магазина послышался истошный лай, а вслед за ним галдеж, напоминающий шум перенаселенных амазонских лесов. Катя вздохнула и вошла в свой магазин.

Когда, в какой момент судьба сделала поворот, а мечта в ажурных чулках и тонком белье исчезла и на ее месте появилась реальность в виде сушеных воловьих жил для особо крупных пород собак, Катя старалась не вспоминать.

– Мама, ты нас всех не прокормишь! – говорил ее восьмилетний сын Иван, помогая чистить птичьи и кроличьи клетки, а Катя понимала, что это повторяются слова ее немногочисленных родственников и знакомых.

– Прокормлю, мы семечки будем есть и сено, как кролики, – отвечала Катя.

Катя в свое время получила хорошее техническое образование и даже успела поработать в профильном институте. Жизнь их семьи текла вполне спокойно – с проблемами подрастающего сына, с нехваткой денег, с надеждами на скорое «все утрясется». И так оно бы и продолжалось, если бы муж Миша не ушел с работы. Точнее сказать, в архитектурной фирме возникли финансовые трудности, и обстановка в среде творческих работников накалилась до предела.

– Не переживай! Все волнуются, все хотят остаться на работе. Будь выдержанным. – Катя старалась приободрить мужа. Но Миша, переругавшись с коллегами, на три недели удобно устроился на диване в собственной гостиной.

– Ты что, на работу не пойдешь? – Катя была терпелива, но настойчива.

– Не пойду! Там делать нечего! Только грызутся. Заказов нет.

Катя промолчала. Она чувствовала, что это – надолго, а потому в уме перебирала варианты, которые можно было предложить мужу. «Ну, улицы подметать он, конечно, не пойдет, даже если голодать все мы будем! Но, кроме рисования апсид, мужчина должен же что-то еще уметь делать?!» Катя исподтишка наблюдала за мужем и начинала понимать, что ответ на этот вопрос отрицательный.

Миша, муж Кати, был похож на породистого сибирского кота, у которого лень и нахальство возведены в такую превосходную степень, что уже вполне могут считаться достоинствами. Катя, всегда загруженная домашней работой, замороченная проблемами воспитания сына Ивана и упорно стремящаяся выстроить свой маленький бизнес, отмахивалась от откровенных насмешек окружающих:

– Он сидит на твоей шее!

– Это – временное. У него проблемы на работе, – отвечала она. Но однажды, посмотрев на безмятежное лицо мужа, взорвалась: – Либо ты находишь работу, либо – уходишь из семьи. Учти, разменивать квартиру не будем. Мы с Иваном останемся здесь, а ты уедешь.

Интеллигентная Катя произнесла это столь решительным тоном, что муж на следующий день устроился на работу.

– И куда? – вечером поинтересовалась Катя.

– Я буду петь в церковном хоре, – ответил Миша.

Вслед за немой сценой последовал короткий обмен мнениями.

– Я рада, что ты устроился на работу, но будет ли хватать денег?

– Платят неплохо. На работе надо быть утром и вечером. И без выходных, – последнюю фразу Миша произнес так, будто объявлял о решении баллотироваться в президенты.