Новая Ева - [12]

– Я так виноват, – шепчет он. Мы оба тяжело дышим.

– Нет. Мне не следовало этого делать… – Я чувствую себя униженной.

– Ты – Ева, – тихо произносит он, как будто это все объясняет.

– Так говорят. – У меня больше нет сил продолжать разговор, и я не понимаю, почему окружающие до сих пор не прерывают это идиотское свидание.

Все тонет в тишине, и меня охватывает ощущение полного провала. Прежде чем оно поглощает меня полностью, я смахиваю с лица следы рвоты и протираю глаза. Хотя картинка размытая, я все равно вижу выражение ужаса на его лице.

– Спасибо, что пришел, Коннор, – выдавливаю я из себя вместе с самой приятной улыбкой, какую только могу изобразить, потом поворачиваюсь и направляюсь к двери.

Никто не останавливает меня и не пытается вернуть обратно. Было бы бессердечно с их стороны проделать такое, учитывая мое состояние, но мир – странное место.

Рядом со мной тотчас оказывается мать Нина. Не говоря ни слова, мы садимся в лифт.

Возвращаясь в свою комнату, я не могу смотреть на ее потрясенное лицо, когда она помогает мне снять запачканное платье. Смывая под душем следы того, что случилось со мной, я стараюсь не обращать внимания на то, как тихие рыдания сотрясают ее плечи.

Я сочувствую ей.

Как я ни скребу свое тело, избавиться от мерзкого запаха не получается. Точно так же я никогда не смогу стереть жуткие воспоминания, теперь уже навечно въевшиеся в историю нашего мира.

5 Брэм

В коридорах общаги необычайно оживленно для столь позднего часа. Новости быстро распространяются внутри Башни. Слухи разлетаются еще быстрее.

– Похоже, он не продержался и пяти секунд в ее присутствии, прежде чем вывалить на нее свой завтрак, – ухмыляется Хартман. Я закатываю глаза. Случившееся для меня не секрет. Я смотрел прямой репортаж из галереи, где ведется круглосуточное наблюдение за каждым шагом Евы. Я видел, как претендент номер один профукал свой шанс на спасение мира. Теперь уже печально известный Коннор, он же Блевун Номер Один.

Я мог бы посмеяться над этой историей, если бы на ее подготовку не ушли годы, тысячи часов исследований и немыслимое количество денег, которые оказались потраченными впустую в течение нескольких секунд.

Такие новости здесь трудно скрыть. Они перемещаются от Купола к городу быстрее лифта, и о некоторых подробностях сегодняшних событий будут шептаться на улицах уже сегодня вечером.

Разумеется, смонтированное фото сейчас транслируют по всем каналам реалити-ТВ, поддерживая видимость того, что все в порядке. Улыбающиеся лица Коннора и Евы вселяют оптимизм. Это нужно, чтобы пресечь любые домыслы. Кроме того, изображение счастливой Евы позволит на время сдержать фриверов, и, возможно, ЭПО успеет разработать план для двух оставшихся претендентов.

– Что теперь скажет старик? – Хартман закидывает в рот горсть любимых мини-крекеров с сыром, вытирает замасленные руки об облегающий комбинезон и берется за свои заметки о поведенческих шаблонах Евы во время встречи с Коннором. Я просмотрел эти записи, но мои инстинкты знают о Еве больше, чем может рассказать ее ЭКГ. Я готов к вечернему экстренному брифингу.

– Он, должно быть, здорово разозлился, да? – продолжает Хартман, не дождавшись от меня ответа.

– Да. – Я пожимаю плечами. – И что в этом нового?

Двери автоматически открываются, нам пора идти. В комнату врываются хриплые голоса моих коллег-пилотов. Все, начинается.

– Брэм, это правда? – рявкает Джексон, когда мы собираемся в коридоре. – Насчет Коннора?

Я отмалчиваюсь.

– Ай, да ладно. Ты не можешь скрывать это от нас. Негоже пользоваться особыми привилегиями и не делиться с товарищами пикантными подробностями.

Вся команда лопается от смеха, когда мы шагаем по металлическому коридору к комнате совещаний.

Джексон вечно достает меня. Подкалывает насчет того, что я – сынок босса.

– Я уверен, мы узнаем, что произошло, в ближайшие минуты, – спокойно парирую я. Им наверняка известно, что я был в галерее и наблюдал. Пилотов туда не допускают, но служба безопасности закрывает глаза, когда речь идет о сыне доктора Уэллса.

– Ладно, все понятно. Старая песня про папенькиного сыночка? – поддразнивает Джексон, прибавляя шагу, чтобы поравняться со мной. – Оставляешь весь инсайд для себя. Не хочешь, чтобы кто-нибудь из нас приблизился к твоей драгоценной Еве. – Он подмигивает. Отряд смеется. Говнюк он, этот Джексон.

– Ума не приложу, почему бы им не послать этих претендентов куда подальше, открыть Купол и позволить всем нам попытать счастья с ней. Один из нас наверняка сможет…

Мой кулак врезается ему в челюсть, и Джексон падает на пол. Жестко.

Черт.

Это я погорячился. Но вышло автоматически.

Отряд останавливается, и я не успеваю глазом моргнуть, как Джексон хватает меня за горло своей медвежьей лапищей и впечатывает лицом в стальную панель стены.

Ни фига себе.

Кажется, мне нечем дышать.

Что ж, недурно.

Я больше не чувствую пола под ногами, когда он поднимает меня в воздух. Кровь бушует, с трудом пробиваясь по венам шеи, сдавленной его хваткой.

Я инстинктивно пытаюсь сбросить его руку, но толстые пальцы на ощупь словно бицепсы, и мои конечности повисают бесполезными плетьми, краски меркнут перед глазами. Не падай в обморок, Брэм. Держись.