Новая эра Z - [5]

– Не надо, не делайте этого, – попросила мисс Джустин. Но сержант не отреагировал.

Мелани сидела через два ряда за Кенни и на два ряда правее, поэтому видела все отлично. Его рот раскрылся неестественно широко, он начал судорожно клацать челюстью, пытаясь вцепиться в протянутую ладонь. Слюни текли изо рта, но их было мало, потому что детям никогда не давали пить. Покачиваясь, теряя силы, Кенни продолжал хрюкать и огрызаться на руку сержанта, иногда даже всхлипывая.

Все стало еще хуже, когда дети вокруг Кенни тоже начали дергаться и клацать зубами, будто заразившись от него. Со стороны казалось, что у них разболелись животы.

– Вы видите? – спросил сержант, повернувшись к мисс Джустин. В ответ она просверлила его уничтожающим взглядом, в котором читалось желание ударить Паркса по лицу. Он удивленно моргнул и опустил руку.

– Не каждый, кто похож на человека, им является, – проговорил сержант поучительно.

– Не каждый, здесь я с вами согласна, – кивнула мисс Джустин.

Голова Кенни изо всех сил старалась освободиться от ремешков, что стягивали ее, а горло издавало неприятные стрекочущие звуки.

– Все хорошо, Кенни, – сказала мисс Джустин, – это скоро пройдет. Давайте вернемся к нашей истории. Она вам понравилась? Хотите узнать, что дальше случилось с Винни-Пухом и Пятачком? Сержант Паркс, вы позволите?

Он покачал головой, взглянув на нее:

– Вы не должны к ним привязываться. Вы же знаете, зачем они здесь. Черт, да вы знаете это лучше, чем многие…

Но мисс Джустин снова начала читать, как будто его здесь и не было. Через несколько минут сержант незаметно покинул помещение. Или опять молча встал позади всех. Хотя это навряд ли, так как мисс Джустин прошла в конец класса и закрыла дверь.

Той ночью Мелани не могла заснуть. Она думала о словах сержанта, что они не настоящие дети, и о том, как мисс Джустин смотрела на него, когда он дразнил Кенни.

Перед глазами постоянно всплывал образ Кенни, рычащего, скалящего зубы, рвущегося, словно собака с цепи, в бессильных попытках отгрызть сержанту руку. Она не понимала, почему он это делал, хотя ей казалось, все дело в том, что Паркс плюнул на ладонь и помахал ею перед носом. От руки шел запах, который почувствовала даже Мелани, сидя далеко от них. Ее голова закружилась в тот момент, а челюсти сами собой начали двигаться. Она до сих пор не может понять, что тогда произошло, ведь ничего подобного с ней никогда не случалось. Такое ощущение, что она должна была сделать что-то крайне важное и срочное, и тело взяло под контроль ее разум, чтобы ни в коем случае не опоздать.

Вместе с этим она никак не могла поверить, что у сержанта есть имя. Как у детей и как у учителей. До сих пор сержант казался ей скорее богом, ну, или титаном; теперь она знает, что он такой же, как и все, пусть даже и очень страшный. Он не просто сержант, он сержант Паркс. Масштаб этой перемены продержал ее без сна всю ночь.

В некотором смысле чувства Мелани к мисс Джустин тоже изменились. Хотя нет, они не изменились, а стали в сто раз сильнее. На всем свете нет никого добрее, лучше и милее, чем мисс Джустин; Мелани хотела бы быть богом, или титаном или троянским воином, чтобы сражаться за мисс Джустин и спасать ее от Слонопотамов и Бук. Она знает, что Слонопотамы и Буки живут в мире Винни-Пуха, а не в греческих мифах, но ей так нравится, как их зовут. Еще сильнее ей нравится сама мысль о спасении мисс Джустин. Она думает об этом каждый раз, когда не думает ни о чем другом. С этой мыслью даже воскресенья превращаются в довольно сносные дни.

Однажды на уроке мисс Мейлер освободила всем правую руку и придвинула к детям парты, дав задание сочинить и написать историю. Ее интересовал их словарный запас, а не то, о чем будет история. Это очевидно, потому как всем раздали список слов, за правильное использование которых в тексте ученики получили бы дополнительные баллы.

Мелани полностью проигнорировала этот список и дала волю своему воображению.

Когда мисс Мейлер спросила, кто хочет прочитать вслух свой рассказ, Мелани быстро подняла руку и сказала: «Я, мисс Мейлер! Я хочу прочитать!» Вот эта история:

Давным-давно жила на свете прекрасная женщина. Она была самой красивой, доброй и умной женщиной из всех. Она была высокой, но не горбилась, кожа ее была настолько темной, что казалось, она сама своя тень, а волосы ее так сильно вились, что когда ты смотрел на нее, голова начинала кружиться. А жила она в Древней Греции, во времена, когда война богов с ами завершилась и боги наслаждались своей победой.

Однажды женщина гуляла по лесу, и вдруг на нее напал монстр. Проклятый уродец хотел убить ее и съесть. Женщина оказалась очень храброй, она сражалась не жалея сил, но монстр был слишком велик. Он не обращал внимания на свои раны и продолжал наступать.

Женщина испугалась. Страх объял ее смертную душу.

Монстр выбил у нее меч, копье и приготовился ее съесть.

Но в этот момент появилась маленькая девочка. Это была особенная девочка, боги одарили ее всеми дарами, как Пандору. И, как Ахиллеса, ее искупала в Стиксе мама (красивая и удивительная женщина), поэтому девочка стала неуязвима, за исключением маленькой части тела (но это была не пятка – слишком очевидно; это совсем другое место, о котором она никому не рассказывала, чтобы монстр не смог его найти).