Новая царица гарема - [194]

Абдул-Азис вполне верил в Гассана. Его обвинение имело в эту минуту на султана действие, от которого можно было ожидать самых лучших результатов. Но султан, казалось, хотел поставить шейх-уль-ислама лицом к лицу с возведенными на него обвинениями. Гассан ввел Мансура в кабинет. Тот сразу угадал беду, как только его заставили ждать, в особенности когда его ненавистный враг пришел проводить его к султану. Однако он ничем не выдал своей ненависти и недоверия, но с гордой, величественной осанкой прошел в кабинет султана. Он низко поклонился императору и сделал недовольный вид, когда Гассан встал возле своего повелителя.

– Ты пришел доложить мне, что пророчица будет казнена? – спросил Абдул-Азис.

– Я пришел к вашему величеству с другой вестью, – отвечал Мансур-эфенди, не удостоив Гассана даже взглядом. – С вестью, которая провела меня в крайнее изумление и которую я немедленно должен довести до сведения вашего величества.

– Ты возбуждаешь мое внимание, великий муфтий. Что это за известие?

– Убийца Магомет-бея, начальника твоих телохранителей, в прошлую ночь бежал из тюрьмы сераля.

– Офицер, который содержался там под арестом? – с досадой спросил султан.

– Зора-бей, ваше величество, бежал ночью, и все попытки догнать и задержать его были тщетны.

– Убежал? Как это могло случиться?

– Двери открылись перед Зора-беем, – отвечал Мансур-эфенди с ироничной улыбкой.

– Двери открылись?

– Обстоятельство это кажется удивительным, – продолжал шейх-уль-ислам, злобно улыбаясь, – но с дозволения вашего величества я сейчас же разрешу загадку.

– Говори.

– Молодой офицер, который стоит возле вашего величества, приказал открыть двери и вручил беглецу необходимые бумаги.

Султан вопросительно взглянул на Гассана.

– Что такое? Что все это значит? – строго сказал он.

– Его светлость, мудрый и правосудный шейх-уль-ислам изволит говорить правду, ваше величество, – невозмутимо отвечал Гассан. – Зора-бею прислан был приказ из министерства иностранных дел. Он был назначен военным атташе в Лондоне и немедленно ночью уехал к месту своего назначения, где он, вероятно, добьется таких же успехов, как и в борьбе с мятежными арабами.

– И ты, Гассан-бей, вручил ему этот приказ?

– Точно так, ваше величество.

– Я пришел просить ваше величество о преследовании беглеца и о наказании виновного, – продолжал Мансур. – Я являюсь истцом.

– Разве ты не знал, что Зора-бей был арестован по моему именному приказу? – обратился султан к Гассану. – Как мог ты явиться подателем бумаг?

– Я поступил по совести. Зора-бей – верный слуга вашего величества. Тот же, которого он наказал за недостойный поступок, служил не вашему величеству, а шейх-уль-исламу, – бесстрашно отвечал Гассан. – Пусть гнев вашего величества падет на меня и на Зора-бея, нас подкрепляет утешительное сознание, что мы верой и правдой служим вашему величеству и никому больше!.. А Магомет-бей душой и телом предан был его светлости шейх-уль-исламу и исполнял одни лишь его приказания. Никогда не могли бы вы, ваше величество, удостоить его полного доверия.

Мансур-эфенди задрожал от бешенства при этих словах Гассана.

– А потому на старания шейх-уль-ислама отомстить Зора-бею за начальника капиджей надо смотреть не иначе, как на попытку отомстить за смерть своего протеже, чтобы возбудить тем сильнейшую привязанность в его преемнике, – продолжал Гассан. – Я же того мнения, что солдаты и офицеры какого бы то ни было государства не могут служить двум господам, что они должны быть верными, преданными и покорными слугами своему императору и никому больше.

Султан был поражен словами Гассана, и, когда тот смолк, наступила пауза.

– Я желаю сначала выслушать доклад великого визиря о деле того офицера, который ночью убежал из тюрьмы, – строго сказал Абдул-Азис, и этот ответ дал понять шейх-уль-исламу, что он проиграл дело. – Махмуд-паша сообщит мне о назначении Зора-бея, и, я думаю, оно крайне важно и необходимо.

– Крайне важно и необходимо, так я слышал из уст Махмуда-паши, – подтвердил Гассан. – Зора-бей отправлен в посольство в Лондоне, где он имеет важные связи.

– Доклад великого визиря разъяснит это дело. Мне говорят, – обратился султан к шейх-уль-исламу, который стоял перед ним бледный со сверкающими глазами, – мне говорят, что воскресшая из мертвых девушка, называемая пророчицей, состояла под твоим надзором и руководством. Так ли это, великий муфтий?

Мансур ожидал всего, только не этих слов, которые прямо показывали, что султан уже явно не доверяет ему. Абдул-Азис пристально и строго смотрел на Мансура, и тот должен был собрать все свое присутствие духа, чтобы не выдать ужасного действия этого вопроса.

– Правда, я был в доме софта, чтобы убедиться в чуде, – отвечал он тихим беззвучным голосом. – Вот и все.

– Где теперь тот софт? – спросил султан.

– Он сошел с ума.

– Я спрашиваю, где он, великий муфтий, ты понял меня?

– Он умер, ваше величество.

При этих словах Мансура Абдул-Азис быстро взглянул на него. Взгляд этот был красноречивее слов, он ясно показал шейх-уль-исламу, что султан знает слишком много.

– Кто это, ваше величество, приписывает мне руководство пророчицей? – обратился Мансур-эфенди к султану. Он понял теперь опасность своего положения и должен был употребить все, чтобы только победить, в противном случае ему грозила гибель.