Новая царица гарема - [190]

– Разумеется, и как можно скорее, он нужен там, он назначен туда военным атташе.

– Одного слова вашей светлости будет достаточно, чтобы помешать действиям шейх-уль-ислама, – сказал Гассан. – Его величество султан мог бы освободить Зора-бея, но влияние Мансура-эфенди так велико! Он прилагает все усилия, чтобы помешать этому.

Эти слова пробудили в великом визире старое чувство соперничества.

– Шейх-уль-ислам может делать что угодно в пределах его власти, – отвечал Махмуд-паша, – но дел дипломатии Мансур-эфенди касаться не должен.

– Я опасаюсь, ваша светлость, что вследствие влияния шейх-уль-ислама арест Зора протянется еще долго.

– Ты думаешь, мой благородный Гассан-бей, что его величество султана нельзя склонить к приказу об освобождении твоего друга?

– Боюсь, что так, ваша светлость.

– В таком случае мы должны сами взяться за это дело, – коротко объявил Махмуд-паша. – Зора-бей не должен дольше оставаться здесь, он нужен в Лондоне.

– Смею ли я доложить о вашей светлости в кабинете его величества?

– Нет, сегодня не мой день, – поспешил ответить великий визирь.

– В таком случае смею ли я секретно сообщить вашей светлости еще одну новость?

– Говори, я слушаю.

– Дни могущества шейх-уль-ислама сочтены.

– Что привело тебя к такому заключению?

– Более чем смелые планы и средства Мансура-эфенди должны привести его к падению.

– Ты знаешь еще больше?

– Мне кажется, ваша светлость, что на днях должна решиться его участь.

– Будь что будет, а пока нужно противодействовать влиянию шейх-уль-ислама, которое должно быть уничтожено. Зора-бей должен уехать. Я считаю лучшим, чтобы он попытался убежать из тюрьмы, уехал в эту же ночь и, не останавливаясь ни в Вене, ни в Кельне, прямо отправился в Лондон. Прежде чем он прибудет туда, мы выхлопочем ему помилование. Прежде чем он устроится в Лондоне, он уже будет назначен военным атташе.

– Слова вашей светлости пробуждают во мне радость и благодарность. Можно ли считать их окончательным решением, приказом? – спросил Гассан.

– Мне ничего не известно об аресте Зора-бея. Я передам тебе бумаги, необходимые для его отъезда, и Зора-бей может в эту же ночь оставить Стамбул.

– А бегство из тюрьмы, ваша светлость, выставите необходимостью?

– Я буду его защищать.

– Приношу вашей светлости благодарность за эту милость.

Великий визирь подошел к письменному столу, выбрал несколько приготовленных бумаг, подписал их и передал Гассан-бею, который принял их с глубоким поклоном.

– О бегстве, в сущности, не может быть и речи. Дело идет скорее об исполнении приказа министерства иностранных дел, – сказал Махмуд-паша. – Если шейх-уль-ислам постарался отправить нужного нам офицера в тюрьму, то должен быть готовым к тому, что мы его освободим, когда он нам нужен, вот и все. Я дам отчет за это, когда придет время, перед его величеством султаном. Тебе ничего не остается делать, как передать бумаги Зора-бею и позаботиться о том, чтобы он в эту же ночь с экстренным поездом выехал из Стамбула. Времени еще довольно.

Гассан взял бумаги, поблагодарил пашу и в радостном волнении оставил дом великого визиря. Он немедленно отправился в сераль. Было еще не поздно. Он застал смотрителя того отделения огромного императорского дворца, в котором помещалась тюрьма. Тот низко поклонился влиятельному, высокопоставленному офицеру – давно всем уже было известно, что Гассан стал любимцем султана.

– Открой мне тюрьму, – приказал Гассан. – Я должен передать благородному Зора-бею этот приказ, который я и тебе показываю, чтобы ты не помешал ему оставить тюрьму.

– Оставить тюрьму? – спросил удивленный смотритель.

– Прочитай этот приказ министерства иностранных дел.

– Мудрый и высокий Мансур-эфенди был здесь и приказал мне соблюдать особенную бдительность.

– Вот эти бумаги предписывают немедленный отъезд Зора-бея военным атташе в Лондон.

– Если ты говоришь и приказываешь мне это, благородный бей, я не осмеливаюсь противоречить тебе, – сказал смотритель, сам не зная, что делать, и отворил камеру, в которой находился Зора-бей. Там была уже зажжена лампа.

Увидев Гассана, Зора бросился к нему навстречу.

– Будь желанным гостем в моем одиночестве! – воскликнул он.

– Твое одиночество должно кончиться, – сказал Гассан, дружески поздоровавшись с Зора.

– Разве шейх-уль-ислам уже низвергнут? – спросил Зора.

– Тише, – сказал Гассан, так как смотритель был в коридоре и мог слышать их разговор. – Еще нет, но мы с Сади надеемся, что дни его сочтены, но обо всем этом ты узнаешь уже в Лондоне.

– В Лондоне?

– Да, Зора, ты в эту же ночь должен отправиться туда.

– Значит, я должен бежать?

– Да, пожалуй что так, но по приказу великого визиря и министерства иностранных дел.

– Какую связь имеет все это, я ничего не понимаю.

– Все очень просто. В министерстве иностранных дел не знают, что ты арестован, ты назначен военным атташе в Лондон с приказом немедленно отправиться к месту назначения.

– Друг мой, ты говоришь правду?

– Вот твое назначение.

– В Лондон? Ведь это мое заветное желание! Всем этим я обязан тебе.

– Ни слова более, друг мой, нельзя терять ни минуты. Ты должен ехать с ночным поездом, – сказал Гассан и вручил своему товарищу бумаги, который их перелистывал вне себя от радости.