Новая Бразилия - [4]

Одни приводят целые дни во сне и дремоте, другие дуются в карты или пьют и едят целый день, некоторые читают или делают вид, будто читают. И это было бы еще сносно, но вот на сцену выступают женщины — и начинается соревнование и соперничество всякого рода; ребятишки пищат, ссорятся, шныряют между ног. В конечном итоге все избегают даже говорить друг с другом, кроме случаев крайней необходимости, и начинают считать не только дни, но и часы с минутами, отделяющие несчастных пленников моря от часа их освобождения друг от друга и от этой невыносимой жизни.

Господа офицеры и экипаж не страдают от этой невыносимой пытки — и это весьма логично и естественно: их служебные обязанности не дают им скучать, у них едва находится свободная минутка для отдыха; для них переезд в двадцать дней сущий пустяк; они едва успеют заметить его. В мое время, когда я сам был моряком, до применения пара, рейсы были ужасно продолжительны — самые меньшие длились месяца три, а встречные ветры и продолжительные штили еще больше затягивали плавание. Жизнь становилась до крайности монотонной, кругом не было ничего, кроме моря и неба, неба и моря; мы становились желчны, раздражительны, не выносили друг друга и в конце концов начинили питать друг к другу глухую, затаенную ненависть. Но едва только на горизонте появлялся клочок земли, как все было забыто, мы снова делались веселы, дружны и доброжелательны друг к другу.

Но теперь я, мало-помалу, стал грустен, задумчив, уединялся как можно чаще, словом, насколько я был весел и общителен в первые дни, настолько стал угрюм и нелюдим впоследствии.

Я часто думал, что прошло уже тридцать лет с тех пор, как я в последний раз видел Рио-де-Жанейро, и мне становилось почти страшно увидеть его вновь.

Пока «Ла-Портенья» делает по шести узлов1 по спокойной поверхности океана, мы воспользуемся этим благоприятным моментом и повторим вкратце историю той страны, куда лежит наш путь.

Честь открытия Бразилии принадлежит португальцу Педру Альваришу Кабралу. Двадцать пятого апреля 1500 года португальцы впервые ступили на берег этой страны в Порту-Сегуру. Как это всегда бывало, туземцы приняли вновь прибывших бледнолицых людей с полным радушием и гостеприимством.

Понятно, что адмирал, командовавший португальской эскадрой, воспользовался дружеским расположением гостеприимного и бесхитростного народа, чтобы водрузить тут же, на берегу, крест и столб с португальским гербом, означавшим завоевание этой страны и обрекавшим весь этот народ на унизительное рабство и на безжалостное избиение в близком будущем, в благодарность за их радушный и дружественный прием.

На этом берегу жили два племени: тупинамба и аймара. Что сталось с первым из них, с целым народом, состоявшим из шестнадцати сильных и многочисленных племен, никому не известно.

Тупи, этот многочисленный кочевой народ Бразилии, почти совершенно исчез; лишь изредка в каком-нибудь заброшенном селении можно встретить остатки этих племен.

Что же касается аймара, этих страшных, опасных людоедов, то они уцелели и в продолжение почти целых трех веков вели упорную борьбу с завоевателями, но окончательно разбитые и побежденные, переменили свое название и бродят теперь под именем ботокудо2 в сьеррах и моренах Бразилии, где непроходимые, недоступные девственные леса гостеприимно раскрыли им свои объятья и укрывают их от ненасытных и беспощадных преследователей. Многие из этих племен бежали даже в самую глубь грозной пустыни Чако.

С ними, быть может, исчезнет навсегда великая, древняя семья бразильских туземцев тамойос, родоначальников всего коренного населения Бразилии, которые в эпоху покорения и завоевания насчитывали до ста шестнадцати племен, могущественных и сильных своей численностью.

Здесь я хочу отметить два характерных факта этих истребительных войн. Первый из них рассказан неким англичанином Ниветом, участвовавшим в качестве солдата-добровольца в одной из экспедиций португальцев. Нивет передает в следующих словах результаты одной из битв с индейцами:

«….До шестнадцати тысяч дикарей были убиты или захвачены в плен. Этих последних португальцы поделили между собой наравне со всякой другой военной добычей. Затем они овладели еще несколькими селениями; старики и калеки были тут же зарезаны, а здоровые люди превращены в рабов. В продолжение семи дней вся эта местность была разграблена, разорена и предана огню».

А вот и второй факт, еще более яркий.

Племя касте, припертое к горе Акизиба, близ Пернамбуку, совершило злодейское убийство одного епископа, потерпевшего кораблекрушение у этих берегов. Губернатор Баии жестоко покарал это племя, что, в сущности, являлось справедливой репрессивной мерой, но не довольствуясь этим, он приговорил всю эту расу к рабству до последнего колена, наказуя не только отцов, но и детей, и внуков их, и все их потомство.

Справедливость требует сказать, что этот указ был отменен впоследствии, но уже тогда, когда касте более не существовало.

За португальцами и французы, а затем и голландцы захотели отведать лакомого пирога, к которому указал дорогу адмирал Педру Альвариш Кабрал.