Нова - [12]

— ...год на Табмэне на три месяца длиннее, чем на Земле, и там шесть времен года вместо четырех...

— ...и в начале нашей второй, цвета морской волны, осени, мы решили уйти, но Тобиас не пошел с нами. Его руки уловили ритмику волн, куски породы удобно ложились на его ладони...

— ...и мы оставили нашего брата в иллирионовой шахте, а сами двинулись в путь среди звезд, боясь...

— ...понимаете, мы боялись, что раз наш брат Тобиас нашел что-то, оттолкнувшее его от нас, то один из нас тоже может найти нечто, что разделит и нас двоих...

— ...поскольку мы считали, что нас троих разлучить нельзя, — Айдас посмотрел на Мышонка. — И нам не до блаженства.

Линчес моргнул.

— Вот что значит иллирион для нас.

— Еще несколько слов, — сказал Катин с другой стороны тротуара. — В Окраинных Колониях, включающих на сегодняшний день сорок два мира с населением около семи миллиардов человек, практически каждый какое-то время занимается работой, имеющей отношение к добыче иллириона. И, я полагаю, каждый третий работает в той или иной области, связанной с его производством и переработкой, всю жизнь.

— Такова статистика, — подтвердил Айдас, — для Дальних Колоний.

Взметнулись черные крылья: поднялся Себастьян и взял Тай за руку.

Мышонок почесал затылок.

— Ладно, плюнем в эту речку и пойдем на корабль.

Близнецы спрыгнули с перил. Мышонок наклонился над пышущим жаром ущельем и сморщился.

— Что это ты делаешь?

— Плюю в Геенну-3. Цыган должен плюнуть три раза в каждую реку, которую он переходит, — пояснил Мышонок Катину, — иначе непременно будут неприятности.

— Мы живем в тридцать втором столетии! Какие неприятности?

Мышонок пожал плечами.

— Я ни разу не плевал в реку.

— Может, это только для цыган?

— Я очень милым это нахожу, — сказала Тай и перегнулась через перила рядом с Мышонком. Над ними в струе теплого воздуха парил крылатый зверь. Вдруг он исчез в темноте.

— Что это? — внезапно спросила Тай.

— Где? — выпрямился Мышонок. Она показала рукой на обрыв.

— Эй, — сказал Катин, — да ведь это тот слепой.

— Тот, который вмешался в твою игру!

Линчес протиснулся к перилам.

— Он болен, — альбинос сузил свои цвета крови глаза. — Этот человек — он болен.

Завороженный мерцанием, Дэн, огибая каменные глыбы, спускался к лаве.

— Он же обожжется! — воскликнул Катин.

— Но он не чувствует жара, — возразил Мышонок. — Он не видит и, наверное, ничего не понимает!

Айдас, а за ним и Линчес, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.

— Бежим! — крикнул Мышонок, бросившись за ними.

Себастьян и Тай кинулись вдогонку, оставив позади Катина. Спустившись на десяток метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь прыгнуть в огонь.

Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик...

— Дэн! — лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его ноги и разбился впереди него, когда он проехался по склону. — Дэн, стой!

Дэн прыгнул.

Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось и свалилось вниз.

Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.

Подбежавший Катин тоже посмотрел туда.

— А-а-а-а, — выдохнул Мышонок, отворачиваясь. Капитан фон Рей опустился на камень, с которого прыгнул Дэн. Стискивая кулаки, он молча глядел вниз. Близнецы остановились на выступе скалы чуть выше него.

Капитан фон Рей поднялся и посмотрел на свой экипаж. Он тяжело дышал. Потом он повернулся и стал карабкаться вверх по склону.

— Что случилось? — спросил Катин, когда они все уже были на мосту. — Почему он?..

— Я говорил с ним незадолго до этого, — ответил фон Рей. — Он был членом моего экипажа много лет, но в последнем полете... он... он ослеп.

Представительный капитан. Капитан со шрамом. «А сколько бы ему могло быть лет?» — подумал Мышонок. Сначала он дал бы ему лет сорок пять-пятьдесят, но происшествие сняло с него лет десять-пятнадцать. Капитан был в возрасте, но не стар.

— Я только что говорил ему, что устрою возвращение домой, в Австралию. Он повернулся и пошел назад, по мосту, к отелю, где я снимал ему комнату. Я оглянулся — на мосту его уже не было, — капитан поглядел на свой экипаж. — Идите на «Рух».

— Я полагаю, вы доложите об этом Патрулю? — сказал Катин.

Фон Рей двинулся к воротам на стартовое поле. Экипаж последовал за ним.

— Здесь рядом, на мосту, видеофон...

Взгляд фон Рея заставил Катина замолчать.

— Я хочу взлететь с этого осколка скалы. Если мы пошлем сообщение отсюда, нас задержат и заставят каждого троекратно повторить рассказ.

— Я полагаю, сообщить можно и с корабля, — согласился Катин. — Уже после старта. — На мгновение Мышонок засомневался в точности своей оценки возраста капитана.

— Мы ничего уже не сможем сделать для этого старого печального дурака.

Мышонок бросил взгляд на расселину и поспешил вслед за Катиным.

Вдали от разлома ночь была прохладной, и туман короной дрожал вокруг индукционно-флюоресцентных ламп, освещающих поле. Катин и Мышонок шли последними.

— Я думаю: что означает иллирион для большинства здешних жителей? — тихо произнес Мышонок.