Ностромо - [2]

«Добравшись из Лондона на Украину, я начал разбирать мой багаж», — так в автобиографии начинает Конрад описание своего пребывания у дяди под Оратовым в Казимировке (теперь Побережная). Важнейшей же частью его багажа была рукопись.

Сын литератора Конрад начал писать очень рано. Еще в школьные годы, во Львове, сочинил он поэму, навеянную стоявшей перед львовским театром статуей, памятником Яну Собескому. Детская поэма осталась, однако, единственным произведением Конрада на его родном языке, не считая писем, тоже, впрочем, немногочисленных, потому что даже с польскими родственниками он переписывался нередко по-французски. О нем вообще говорили так: писал по-английски, думал по-французски, а бредил, когда бывал болен, по-польски. Его часто спрашивали, почему он избрал для своей литературной деятельности именно английский. Чтобы поляку писать на польском (так ответил Конрад), для этого надо быть Мицкевичем или Юлиушем Словацким; французский язык тоже слишком уж нормирован классиками французской литературы, английский же предоставлял ему в этом отношении больше свободы. В тридцать семь лет он стал писать английскую прозу.

Одним из первых его читателей был Голсуорси. Прежде всего он оказался его пассажиром. В порту Аделаида Голсуорси пересаживался с одного корабля на другой, державший курс на Лондон, пересаживался потому, что у него кончились деньги, и продолжать задуманное им путешествие он не мог; а плыл он тогда на остров Самоа — к Стивенсону. Первым помощником на корабле, который выбрал Голсуорси, был Конрад, и он попросил своего пассажира прочитать его рукопись. Таким образом, не добравшись до цели своего путешествия, до «живого классика» приключенческой литературы, Голсуорси открыл другого классика, будущего, еще не только не признанного, но сомневающегося в своих творческих силах. Впоследствии Голсуорси великодушно отказывался от чести считаться «крестным отцом» Конрада в литературе.

Тогда Голсуорси сам еще только начинал свой литературный путь, а рукопись, которую он прочел, говорила о том, что автора учить уже нечему.

По рекомендации Голсуорси эта рукопись была представлена издателю, консультантом у которого был Эдварт Гарнет, один из Гарнетов, много сделавших не только для английской литературы, но и для пропаганды в Англии русской литературы. Автор со «славянской душой» да еще пишущий по-английски очень Гарнета заинтересовал. Рукопись укрепила этот интерес, и совершился в жизни Конрада последний и, быть может, самый решительный поворот: он, что называется, сошел с корабля и стал писателем.

Быть писателем это означает не только творить, но и жить литературным трудом. Конрад шел на большой риск. Покидая морскую службу с дипломом капитана, проплававшего двадцать лет на девятнадцати кораблях, обошедшего все моря и все континенты, он, когда ему было под сорок, пускался, как новичок, в плаванье по коварному морю чернил. И не в одиночку: вскоре после выхода первой своей книги Конрад женился, у него родилось двое сыновей…

Сохранился отчет об одной экспертизе, которую проводило английское ведомство: опрашивали капитанов об условиях работы на судах. Среди прочих был и вопрос о том, сколько на корабле должно быть людей. В ответ капитан Коженевский дал понять, что все зависит от того, каких людей. Этот капитан, делавший ставку на качество натуры человеческой, и решил стать писателем Джозефом Конрадом.

Литературный ветер в известной мере дул в его паруса. Интерес к дальним странствиям у английских читателей был велик. Действительно, со времен «Робинзона Крузо» англичане читали о море как об источнике своей славы и могущества. Море многих манило как судьба, сулившая большую удачу. Отправиться в дальнее плаванье и вернуться «другим человеком», то есть с тугим кошельком, — такова была распространенная житейская формула. И всякий английский «морской» роман так или иначе ей следовал. А многие из читательской публики никуда не стремились, но все же любили узнать о том, чего не видели и, скорее всего, никогда не увидят. На карте по-прежнему оставались если уже не «белые пятна», то во всяком случае много таких мест, о которых еще очень мало было известно. Именно потому первый роман Конрада «Каприз Олмейра», тот самый, что проделал с ним путь из Руана через Аделаиду и Казимировку в Лондон, вызвал определенный интерес, ибо (так и говорилось в одной рецензии) «еще никто из писателей не присваивал Борнео», а именно там, на крупнейшем из островов Малайского архипелага, происходит действие этой книги.

Однако большого успеха не было. Не приносили крупного успеха и следующие произведения Конрада — это были его лучшие творения — «Черномазый с „Нарцисса“», «Рассказы о непокое», «Лорд Джим», «Тайфун». А когда появился «Ностромо», то в рецензиях говорилось так: «Иногда, читая эту книгу, мы перестаем понимать, где находимся и о чем речь». Не будем кичиться перед читателями-современниками своим пониманием, ведь мы заведомо знаем, что Конрад — классика, а для них это было новое, неведомое имя. Как было сказано в предисловии к нашему собранию сочинений Конрада, мы «не можем не простить» современникам некоторого изначального невнимания к нему