Нострадамус. XX век: новейшая дешифровка - [224]

В брошенном лагере ненавистных греков радостные илионцы с удивлением увидели исполинского деревянного коня из сосновых бревен и досок, на боку которого виднелась какая-то надпись. Царь Трои Приам с поредевшей за годы войны свитой приблизился к коню. Знаток языков Антенор озвучил надпись: «Этот дар Афине Воительнице приносят уходящие данайцы». Радости троянцев не было предела. Возбужденные, они не заподозрили подвоха, а когда еще пастухи привели побитого греческого шпиона, безоружным пойманного среди растительности, который рассказал, что был изгнан из войска Одиссеем (историю придумал последний), и подтвердил, что конь – дар богине Афине, троянцы решили доставить коня в гордый Илион – в качестве военного трофея, символизирующего победу в войне. Так и поступили, установив его на площади перед гранитным храмом Афины и устроив вокруг спонтанные торжества. Празднование затянулось до ночи, и только после полуночи «шпион» смог незаметно подобраться к деревянному «подарку» данайцев и постучать по дереву. Одиссей и другие лучшие воины греков стали выбираться из чрева коня, разминая отекшие ноги и руки. Быстро добравшись в сопровождении исполнявшего роль шпиона воина по незнакомым улицам до городских ворот, они перебили спящую охрану, заняли вместо них каменные вышк и и да ли сигнал кому-то на равнине. Пока город спал, греки подходили к нему, придерживая руками оружие, чтобы оно не бряцало на ходу. В нужный момент Одиссей с товарищами распахнули ворота, и армия вошла в спящий Илион. Мужское население Трои было перебито, женщин и детей греки обратили в рабство, погрузили вместе с захваченными ценностями на суда и повезли в Грецию, а город разрушили настолько, насколько это было возможно после того, как огонь уничтожил все, что могло гореть. Менелай хотел убить Елену, но при виде ее красоты одумался и приказал следовать за ним в Грецию.

Война закончилась полной победой греков, а боги созерцали со своей высоты торжество одних людей и несчастья других. Но приключения Одиссея на этом не закончились. Первыми, не дожидаясь гекатомбы – жертвоприношения богам в размере ста с трудом набранных быков – и пира, в Грецию отправились дружины пилосцев и аргивян, вожди которых были благоразумный Нестор и решительный Диомед, что не стали медлить на чужом берегу. Бог Посейдон охранял их суда и они благополучно добрались до западных берегов Эгейского моря. Ахейцы же сожгли на жертвенных кострах долю богов (кости, жилы и рога с копытами) и нажарили мяса для себя, и итакийцы во главе с Одиссеем были среди них. Небо хмурилось, и море начало волноваться, но греки не обращали внимания на погоду – предстоял путь на желанную родину, поэтому по первому зову труб все стали заставлять пленных-рабов стаскивать корабли в воду. Никто из итакийцев, даже их мудрый вождь, не догадывались, что пройдет еще очень много лет, прежде чем лишь немногие из них ступят на родной берег…

Итак, греки одержали значительную победу. Богатства и рабы теперь были у них, но как только они это все получили, трофеи сразу отошли на второй план – мысли каждого воина и их вождей теперь были заняты только одним – родными краями. Скрывая друг от друга волнение, бывшие искусные мореходы вновь пытались приручить суда в неспокойном море, воздерживаясь от разбавленного водой вина. Плененная дочь царя Приама, убитого при взятии Трои разгоряченным сыном Ахиллеса прямо на ступенях алтаря Зевса (у греков это было недопустимым оскорблением главного бога), и доставшаяся Агамемнону, считалась пророчицей. Она заявила вождю греков, что его ждет скорая погибель – вместе с ней. Оттого Агамемнон и Одиссей вывели свои флотилии в море, находясь в большом напряжении. Погода на море ухудшалась по мере удаления от берега, и тут итакийцев постигла первая неудача – по своему желанию они разделились с ахейцами и стали ждать попутного ветра на юг. Ахейцы скрылись за высокими гребнями волн на западе, а Одиссей, потакая желанию своего зятя Эврилоха, которому показалось мало добычи, захваченной в Илионе, повел свои корабли по холодному северному ветру Борею на юг, вдоль берега Малой Азии. Вскоре показался Измар, город киконов, ревностных сторонников Трои, и поначалу удача сопутствовала воинам – горожане не ожидали нападения. Греки легко их рассеяли, ворвались внутрь стен и стали переносить добычу на галеры, однако вошли в разбойничий кураж и за весельем не заметили, что ки-коны перегруппировались и неожиданно приблизились в боевых порядках. Итакийцам, несущим потери, едва удалось отплыть от берега на веслах, однако преимущество врага оказалось велико, и они не смогли подобрать убитых товарищей. Команда корабля Одиссея потеряла шесть воинов, другие команды по столько же, а когда Одиссей объявил о потерях, к нему подступил возмущенный Эврилох: «И кто в этом виноват?! Ты, неугомонный Одиссей! Зачем ты привел нас сюда, разве ты не знал, как сильно племя киконов?» Одиссей сурово ответил: «Эврилох, ты больше других был недоволен своей долей добычи из Трои, и это ты требовал на обратном пути совершить набег на ее союзников!» Поставив Эврилоха на место, Одиссей призвал к Зевсу, дабы укротить усиливающийся ветер, и дал команду плыть дальше. Корабли же Агамемнона, ушедшие на запад, с трудом и потерями прошли сквозь бури и прибыли наконец к родным берегам. Там Агамемнон в Микенах встретил смерть в результате заговора своей неверной жены Клитемнестры.