Ностальгия - [18]
Эти ваши психопаты и аристократы, рыцари, претенденты и выскочки, падишахи, саибы, эрцгерцоги, их отпрыски, генерал-губернатор, король с королевой, принцы-консорты, генералиссимусы и адмиралы, плутократы, британский премьер-министр…
Строчки шли выше и ниже, по всей видимости, в беспорядке. Слова приводились не в алфавитном порядке, а словно встраивались в барабанный бой — в ритмы калипсо. Гвен, читая надпись мужу, осознавала это все отчетливее. Итак, все вместе:
…Министры, президент, высокопарные преподобия. Папа Римский, демагоги, канцлеры, действительные члены, жадные до окороков бюргеры, партийные организаторы, господари и лакеи, угодливые панегиристы, Верховный комиссар, дуче, известные ораторы, маньяки, вице-короли, викарии, виконты, платежные средства, губернаторы и колониальные секретари с полномочными представителями, сутенеры, золотая молодежь, депутаты, спикер, непреклонный премьер…
Очень скоро строки уже захлебывались общими терминами и бранью. Большинство так и не дочитали обращение до конца.
…вы, флегматичные деспоты, лизоблюды, диктаторы и кунктаторы, идиоты-пьеро, banya, старшие префекты, бесхребетные империалисты, узурпаторы и предатели, ищейки, педики, свинюги, косоглазые крючкотворы, мажордомы, психованный принц Чарминг, однокашник, улыбчивый маркграф, кацик, плацебо, парень, Джек Потрошитель, братец-кролик, треклятые парвеню, мутиллиды, серебряный Орден Чертополоха, чушь какая, мамамуши, лакеи, проверенная информация, галикрондроиды, книгосжигатели, сатрапы, глисты ханжеские, кадаврические комитеты, колонизаторы, синеглазые кросавчеги, пижоны-аристократы, бедолаги, фанакало, нематоды, ересиархи, пигмеи!
— Это же просто слова. Чего кипятиться-то? — проговорил Атлас уже за дверью.
— Ну почему нужно вечно приплетать политику? — пожаловалась Сашина подруга. — Мы ведь на отдыхе!
— По мне, так жалкое зрелище, — торжественно кивнул Дуг.
Они с превеликим облегчением вышли наружу, постояли, огляделись, не отходя, впрочем, от здания: джунгли подступали со всех сторон. Просека была неширокая — крохотный квадратик дерна. Птичий щебет успокоению отнюдь не способствовал. Все равно что стоять на новехонькой почтовой марке незнакомой, чужой страны — страны, что гордится своим безмолвным белым зодчеством. Филип Норт прошелся вдоль изрезанного края прогалины, подергал за листья и пнул какой-то вьюн; Шейла мысленно запротестовала. Чуть потянешь на себя — тут, чего доброго, весь лес на тебя и обрушится.
Чтобы сфотографировать здание, Кэддок приспособил специальный широкоугольный объектив — и все равно вынужден был как можно дальше откинуться назад и наполовину утонул в джунглях; верная супруга поддерживала его под локти. Атлас остался с остальными, а Борелли вышел на поляну и, опираясь на трость, оглядел архитектурный ансамбль.
— Не все так плохо, как ты думаешь, Джеральд. На самом деле, я бы сказал, дизайн вполне себе радикальный. Не забывай, для этих людей прямые линии — сущее проклятие. Они привыкли к формам конусообразным и закругленным.
— Небось какой-нибудь американец расстарался, — пожал плечами Джеральд.
Хофманн поглядел на часы; Луиза промокнула лоб.
— Бред какой! — прошипела миссис Каткарт. — И стоило тащиться в такую даль…
— Право, пойдем уже, а то прям мурашки по коже, — воззвала Саша. — Где наш водитель?
Норт беседовал с водителем чуть в стороне и обернулся.
— Он говорит, что за лишние несколько шиллингов отвезет нас назад другим путем. Вы согласны?
Achchla, снова сидим, а вокруг — лес; до чего же славно дать отдых ногам, откинуться в кресле; а впереди еще немало живописных пейзажей, и в итоге итогов, с приходом сумерек, — отель с холлом, таким знакомым и родным, и стульями, и горчичного цвета ковром наверху, и горячим душем.
Борелли просунул голову между Хофманнами и откашлялся.
— А вы не чувствуете себя здесь, ну, вроде как слегка умалившимися?
Луиза глянула на него — и рассмеялась.
Хофманн даже головы не повернул.
— Да здесь ничем не лучше, чем в той вчерашней шарашке, как бишь ее там.
По другую сторону от прохода Гэрри объяснял Вайолет:
— Прошу прошения, но Африка просто-напросто не мой кусок радости.
— Это вы про вчерашний Музей ремесел? Мне там понравилось. — Борелли неотрывно глядел на Луизу. — А вам — нет?
— Разумеется, нет! — вновь рассмеялась она.
— Если им нужна иностранная валюта, — произнес Кен Хофманн (еще одна длинная фраза на его счету!), — неправильно они к делу подходят.
— Ну, признайте, что сегодняшний спланирован просто отлично. И впечатление он произвел. Мы уезжаем чуть-чуть другими, нежели приехали. Свое черное дело он сделал: в голове завелся червячок. И ничего тут уже не поделаешь.
Тут Хофманн резко развернулся заодно с другими полюбоваться на несущихся галопом жирафов, и Борелли внимательно пригляделся к соседке.
— Тогда что же вас интересует? — спросил он.
Луиза отвернулась и нахмурилась.
— Зачем вы все усложняете? Мы же всего-навсего в отпуске, — улыбнулась она.
Борелли кивнул и откинулся на сиденье.
Автобус мчался по мышасто-бурой равнине от полудня к закату. Линию горизонта прорывали лишь заросли мимозы и нагромождения валунов. Тут и там на полпути взгляд различат возделанные поля, главным образом сладкого картофеля, кое-где — маиса. Эти четко прочерченные прямоугольники — творение человеческих рук — выглядели здесь явно неуместными. Справа показалась деревня.
Однажды некто Холленд засадил множеством эвкалиптов свое поместье в Новом Южном Уэльсе и заявил, что выдаст красавицу-дочь лишь за того, кто сумеет правильно распознать все сотни разновидностей этого зеленого символа Австралии. И пока один ухажер за другим отсеиваются, случайно встреченный девушкой бродяга рассказывает ей историю за историей — о несбывшихся возможностях, об утраченной любви.Впервые на русском — ярчайший образец австралийского магического реализма. Готовится экранизация с Николь Кидман и Расселом Кроу в главных ролях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.