Носорог для Папы Римского - [19]
Не поймут они и тогда, когда он отправит их наружу, за ворота, не поймут и вернувшись, когда примутся уныло делиться друг с другом историями о неприветливых островитянах, об их невнятной речи и странных обычаях. В том мире, более широком, они плавали без руля и ветрил, а собственный их мир висел на волоске. Брат Герхард яростно сопротивлялся и весь этот год провел у подножья утеса, снова и снова перестраивая свой плот. Трудился он в одиночку, но братья наблюдали за ним сверху, с обрыва, видели тщету его усилий, и для них это было последним знаком, вратами, за которыми оставалась их прежняя жизнь. Каждый день они уходили все дальше от знакомых дорог, от привычного служения, размышлений и строительства. Сколько они себя помнили, им приходилось заниматься строительством и ремонтом. И за все это время настоятель не произнес ни слова. Он сидел у себя в келье, окно которой выходило на море, и смотрел на своего старого врага, словно усталый, проигравший сражение полководец.
По возвращении Йорг расспрашивал монахов, и те рассказывали о буковых рощах и торфяниках, о прудах и озерцах, усеивающих остров, о поросших травой склонах, по которым выходишь к зарослям тростника и к обрамленным сорняками полосам липкой черной грязи. А за ними неизменно виднеется море. А островитяне? — допытывался он. Расскажите мне об островитянах. И они рассказывали об отказах и увертках, о детях, с визгом бегущих по ячменному полю, о местных жителях, скрывающихся за изгородями при их приближении. О женщинах, прячущихся под столами. Но приор требовал все новых и новых подробностей, он выталкивал братьев за ворота, и вот они начали приносить ему обрывки разговоров, отдельные фрагменты жизни островитян. Мед у Ронсдорфа лучше, чем у Ульриха Майстера. У Отто Отта физиономия лжеца, но на самом деле он человек честный. Йорг требовал еще и еще. У Стенчке все дочки удачно вышли замуж. И верховодят мужьями. Сам старик Стенчке по большей части пребывает в здравом рассудке, но когда у него случаются заскоки, то расхаживает нагишом. Вот так уже лучше, думал Йорг.
Он продолжал выпытывать и узнал, что два человека, которых он видел наутро после катастрофы, — это Эвальд Брюггеман и его работник Вильфрид Плётц — потому что лодки других рыбаков стоят в Штеттинском заливе, с противоположной стороны от Вольгаста, или, как его еще называют, Воллина. Дочка Вернера Дункеля понесла, но никто не знает от кого. То ли от Виттмана, то ли от Петера Готтфройнда, но братья скорее склонны думать, что от Хаазе. Когда с полдюжины монахов заявились пьяненькими — их напоил пивом Ризенкампф, — Йорг ругался и бушевал, но знал, что дело двигается. И когда вечером Пятидесятницы он, прикрыв глаза, слушал, как оживленно болтают братья, как весело отвечают им островитяне, набивая животы и хлопая друг друга по плечам, как обмениваются шутками-прибаутками монахи и миряне, то пришел к выводу, что первая часть его задачи почти решена.
Йорг встал и незаметно вышел вслед за монахами, уносившими пустые супницы. На галерее было прохладно. В почти чистом небе одно только легкое облачко мягко серебрило резкий белый свет луны. Осторожно ступая по неровным камням, приор прошел мимо дортуара к кельям. Настоятель, как всегда, сидел в полнейшем молчании и смотрел, как пляшет на волнах лунная дорожка. Йорг преклонил колена возле его кресла и минуту-другую давал тишине кельи собираться воедино. Дыхание аббата было неровным. Он мочился под себя. «Прав ли я? — прошептал Йорг. — Верители вы в мою правоту?» Но настоятель не произнес ни слова и не подал никакого знака. Йорг вздохнул и поднялся. Он пришел не за благословением. Интересовавший его сундук стоял у дальней стены.
Посланные настоятелем Гуго де Фоссе в год от Рождества Христова тысяча двести семьдесят третий, дабы основать монастырь на острове Узедом, мы прибыли на эти берега в день святого Мартина в том же году. Премногие тяготы ожидали нас здесь…
Казалось, торопливые письмена вросли, въелись в пергамент. Йорг, щурясь, разбирал летопись самого первого настоятеля: в ней говорилось о разрушениях, ремонте, просадках фундамента, восстановительных работах. Он перелистывал страницы, но содержание не менялось, события повторялись и повторялись, и хотя через несколько страниц летопись обрывалась прямо посреди предложения, Йорг знал, что история продолжалась: она была начертана на том же пергаменте, она в него просачивалась, проникала в этот сундук, в камни этой кельи, в монастырские стены, поглощавшие все их усилия, как поглощает чернила пергамент, обращая все записи в едва различимые каракули, серые, как рясы монахов: да, церковь съедала историю монастыря. Но ее крах стал их спасением.
Йорг перегнулся через настоятеля, взял с его стола перо и быстро очинил. Настоятель не дотрагивался до своих письменных принадлежностей с самого дня катастрофы. Йорг размочил слюной пересохшие чернила, окунул в них перо, наладил его и стал быстро записывать: «Когда церковь рухнула, приор послал монахов Узедома знакомиться с жителями острова. Их ожидали многие непонятные…» Но тут чернила и кончились; впрочем, он и не собирался писать собственные «Gesta Monachorum Usedomi». Помыслы его простирались за пределы острова, и посягали они на нечто более возвышенное. Йорг снова открыл ларь с книгами — теми, которые лежали нетронутыми со времен самого первого настоятеля. Библиотеку, основой которой они должны были стать, так и не построили. Приор вынимал их по очереди, стирал с них плесень, осторожно укладывал на пол. Настоятель даже не шелохнулся, когда Йорг, сгибаясь под тяжестью томов, вышел прочь и захлопнул за собой дверь, — он все так же смотрел на море, где черные волны вели игру с белыми лучами лунного света, и ожидал, когда рассвет вернет морю его привычную серость.
Первый за двенадцать лет роман от автора знаменитых интеллектуальных бестселлеров «Словарь Ламприера», «Носорог для Папы Римского» и «В обличье вепря» — впервые на русском!Эта книга — подлинный пир для чувств, не историческая реконструкция, но живое чудо, яркостью описаний не уступающее «Парфюмеру» Патрика Зюскинда. Это история сироты, который поступает в услужение на кухню в огромной древней усадьбе, а затем становится самым знаменитым поваром своего времени. Это разворачивающаяся в тени древней легенды история невозможной любви, над которой не властны сословные различия, война или революция.
В своем дебютном романе, в одночасье вознесшем молодого автора на вершину британского литературного Олимпа, Лоуренс Норфолк соединяет, казалось бы, несоединимое: основание Ост-Индской компании в 1600 г. и осаду Ла-Рошели двадцать семь лет спустя, выпуск «Классического словаря античности Ламприера» в канун Великой Французской революции и Девятку тайных властителей мира, заводные автоматы чудо-механика Вокансона и Летающего Человека — «Духа Рошели». Чередуя эпизоды жуткие до дрожи и смешные до истерики, Норфолк мастерски держит читателя в напряжении от первой страницы до последней — описывает ли он параноидальные изыскания, достойные пера самого Пинчона, или же бред любовного очарования.
Впервые на русском — новый роман от автора постмодернистского шедевра «Словарь Ламприера». Теперь действие происходит не в век Просвещения, но начинается в сотканной из преданий Древней Греции и заканчивается в Париже, на съемочной площадке. Охотников на вепря — красавицу Аталанту и могучего Мелеагра, всемирно известного поэта и друзей его юности — объединяет неповторимая норфолковская многоплановость и символическая насыщенность каждого поступка. Вепрь же принимает множество обличий: то он грозный зверь из мифа о Калидонской охоте, то полковник СС — гроза партизан, то символ литературного соперничества, а то и сама История.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.