Нормальная женщина - [3]

Но день был особенный. И Римма Ивановна стояла на крыльце ресторана с пакетами еды для «неисправимого идиота», Таня зябко куталась в палантин и тщетно пыталась вызвать такси – из-за репетиции Парада Победы и перекрытых дорог забрать их можно было только с воздуха.

Они замерзли и зашли в ближайшую аптеку, погреться. Как раз в это время Тане начали звонить таксисты, которые из-за сбоя в системе ожидали ее на Новом Арбате. Они объясняли ошибку сбоем в приложении заказа такси, а Таня очень эмоционально объясняла им, куда, собственно, они теперь могут ехать и откуда могут ее забрать. Александр Сергеевич, чей памятник стоял неподалеку, не использовал таких направлений даже в самых смелых своих произведениях и наверняка восхитился бы богатством Таниного вокабуляра.

Одна из посетительниц аптеки, похоже, решила, что услышанное угрожает ее безопасности и здоровью. Здоровье, видимо, было так себе, особенно психическое. Она пришла за «Но-шпой» и «Афобазолом». Но теперь на время забыла про лекарства и принялась вызывать полицию со словами «мне угрожают» – похоже, приняла близко к сердцу Танины пожелания таксистам. Таня взглянула на женщину, потом на поджавшую губы аптекаршу, потом снова на женщину и громко объявила: «Всем „Фенозепама“, за мой счет». Не помогло. Женщина с «Но-шпой» диктовала полицейским свои данные, Римма Ивановна стояла с бумажными пакетами посреди аптеки и решительно ничего не понимала. Однако она помнила, что день сегодня особенный и все, что происходит, – какой-то там синдром.

«Таня, пойдем», – строго сказала она дочери. «Да нет, мам, теперь я точно останусь. Еда есть, из „Бермудского треугольника“ вывезут, а вот чтоб не было обидно, надо оправдать ожидания гражданки».

Римма Ивановна начала закипать, а Таня хорошо знала, какова она в гневе. Перед глазами пронеслись картины из детства и юности: вот мама переворачивает стол в кафе в Анапе, вот бьет по голове своего прораба, а вот ломает дверь в библиотеку. А сейчас она шла на таран прямо на женщину с «Но-шпой». Таня отчетливо поняла, что «угроза безопасности» может легко перерасти в «причинение тяжких телесных». И сориентировалась мгновенно.

«Мам, такси приехало, там папа голодный, ты же знаешь, он не ест без тебя…» Через минуту они почти бежали вниз по Тверскому бульвару. Позади мигали проблесковые маячки, в пакетах тряслись котлеты и никакого такси впереди не было. Зато позади оставалась реальная перспектива побывать в особенном месте в особенный день.

Они свернули на Малую Бронную, чтобы затеряться в толпе. Но и толпы не было. Зато был припаркованный прямо на тротуаре черный тонированный «Мерседес» с водителем.

Римма Ивановна решительно полезла в машину. Со стороны было непонятно: то ли Римма Ивановна требовала отвезти ее домой, то ли водитель просил Римму Ивановну покинуть салон. Таня смотрела на происходящее и медленно закипала – прямо как Римма Ивановна в аптеке. Она начала на пальцах показывать мужчине, сколько готова заплатить ему за эвакуацию из этой «зоны отчуждения». Когда пальцы кончились Таня потеряла терпение. Она открыла переднюю дверцу и со словами «Вези давай!!!» остервенело плюхнулась на сиденье. Эмоции водителя можно было бы выразить одним словом, но оно непечатное. Он, скажем так, удивился, восхитился и возмутился одновременно.

А Таня зарыдала. И все события дня соединились в этом потоке неконтролируемых женских слез. Мужчина обмяк и сдался.

«Куда?» – спросил он осторожно.

«На Рууублеевкуууууу», – провыла Таня, сдирая с себя норковый палантин. А потом в слезах рассказала ему все: про плохой Яндекс. Бизнес, про но-шпу, косорукого гардеробщика, про всех, кто обидел ее в этот особенный день.

«А чем занимались вы?» – наконец спросила Таня, когда немного успокоилась.

Мужчина молча достал телефон. На видео он методично размазывал по октагону какого-то чернокожего бойца. А особо яростно за него болел попавший в кадр глава одной из маленьких, но гордых республик.

Таня сглотнула слюну и повернулась к маме: «Это мы хорошо с тобой сели, мам, удачно».

Что ж, день оказался и вправду особенным. Боец известного клуба был взят в заложники. Сначала похитительницы пытались накормить его котлетами. Потом в ход пошла рыба – рыбу он тоже отверг, она обиделась и протекла на коврик его идеально чистой машины. Потом Таня предложила найти ему жену, а когда он по привычке отказался, зачем-то пыталась всучить ему свою карточку, чтобы он заплатил за проезд по платной дороге. За это он посмотрел на нее так, как смотрит, должно быть, на своих соперников перед боем. Но потом подарил похитительницам шапку, какие носят члены его клуба.

Похоже, это было признание их победы. Он много чего мог вытерпеть по жизни, но, как оказалось, к женским слезам не имел никакого иммунитета.

В полночь к Таниному дому подъехал черный тонированный «Мерседес» с интересными номерами. Высокий бородатый мужчина вышел, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и подал руку женщине в овечьей папахе. Потом вытащил Таню. Римма Ивановна танцевала лезгинку и называла его «сынок». Таня виновато гладила его по голове и извинялась за рыбу. Судя по его реакции, он и не помнил, когда последний раз с ним ТАК обращались.