Нормальная христианская жизнь - [23]

У нас в Китае есть две службы для чрезвычайных ситуаций: «Красный крест» и «Синий крест». Первая обслуживает тех, кто был ранен во время боевых действий, но ещё жив; она предоставляет им первую помощь и лечение. Вторая занимается теми, кто уже умер в результате голода, наводнений или боевых действий; она обеспечивает их захоронение. Божья работа над нами в Кресте Христа — это нечто более радикальное, чем служба «Красного креста». Он не намерен «подлечивать» старое творение. Даже тех, кто ещё жив, Он приговаривает к смерти и погребению, чтобы они воскресли для новой жизни. Бог совершил распятие, так что теперь мы считаемся мёртвыми, но мы должны принять это и отдать себя в руки «Синего креста», подтвердив эту смерть «погребением».

Есть старый мир и новый мир, и их разделяет могила. Бог уже распял меня, но я должен согласиться, чтобы меня положили в могилу. Моё крещение подтверждает Божий приговор, который был вынесен мне на Кресте Его Сына. Оно утверждает, что я отсечён от старого мира и принадлежу теперь к новому. Поэтому крещение — это не мелочь. Для меня это сознательный разрыв со старым образом жизни. Вот о чём говорится в Рим. 6:2: «Мы, умершие для греха, как же ещё будем жить в нём?» Павел как бы спрашивает: «Если вы хотите дальше жить в старом мире, зачем вы тогда крестились? Если вы собирались и дальше жить в старой сфере, то не нужно было креститься». Если мы осознаем в полной мере смысл этих слов, мы будем готовы расчистить место для нового творения, согласившись похоронить старое.

В стихе 5 Павел, обращаясь всё ещё к тем, кто был крещён (ст. 3), говорит, что «мы срослись с Ним в подобии Его смерти». Крещение обозначает наше образное признание того факта, что Бог неразрывно соединил нас с Христом в смерти и воскресении. Однажды я пытался объяснить одному христианину неразрывность этого союза. В этот момент мы пили чай, и я взял кусок сахара и размешал его в чае. Через пару минут я спросил: «Можешь теперь отличить, где сахар, а где чай?» «Нет, — ответил он. — Ты положил сахар в чай, и он потерялся в чае. Теперь их уже не разделить». Это простой пример, но он помог этому брату увидеть, насколько тесно и неразрывно мы соединены с Христом в смерти. Нас поместил в Христа Бог, а Божьи действия необратимы.

Что же подразумевает этот союз? Истинный смысл крещения — в том, что на Кресте мы были «крещены» в историческую смерть Христа, так что Его смерть стала нашей. Наша смерть и Его смерть сплелись настолько, что их уже невозможно отделить друг от друга. Погружаясь в воду, мы подтверждаем это историческое «крещение», этот произведённый Богом союз с Ним. Сегодня своим крещением мы открыто свидетельствуем, что смерть Христа две тысячи лет назад была могучей всеобъемлющей смертью — настолько могучей и настолько всеобъемлющей, что она унесла и уничтожила в нас всё, что не от Бога.

ВОСКРЕСЕНИЕ К НОВИЗНЕ ЖИЗНИ

«Если мы срослись с Ним в подобии Его смерти, то, конечно, будем и в подобии Его воскресения» (ст. 5).

В отношении воскресения используется другой образ, потому что здесь появляется нечто новое. Я крещён «в Его смерть», но в воскресение я вхожу не так, как в смерть, потому что, слава Господу, Его воскресение входит в меня, давая мне новую жизнь. В смерти Господа акцент делается только на том, что «я — в Христе». То же самое верно и в отношении воскресения, но теперь появляется новый акцент на том, что «Христос — во мне». Каким образом Христос может передать мне Свою жизнь воскресения? Каким образом я могу получить эту новую жизнь? Этими словами «срослись с Ним» Павел предлагает, на мой взгляд, очень удачную иллюстрацию. Греческое выражение, переведённое как «срослись с Ним», может означать «были привиты к Нему» и показывает очень красивую картину того, как посредством воскресения в нас вкладывается жизнь Христа.

Однажды в Фуцзяне я пришёл в гости к одному человеку, у которого был фруктовый сад в три-четыре акра, где было примерно триста плодовых деревьев «лунъянь». Я поинтересовался у него, прививает ли он свои деревья или они вырастают такими из первоначально посаженных саженцев. «Неужели вы думаете, — воскликнул он, — что я стал бы занимать свою землю непривитыми деревьями? Какая может быть польза от старого ствола?»

Тогда я попросил его объяснить, как происходит прививание, и он с радостью согласился. «Когда дерево достигает определённой высоты, — сказал он, — я срезаю верхушку и делаю в этом месте прививку». Он показал на одно особое дерево и сказал: «Видите это дерево? Я называю его отцовским деревом, потому что все деревья я прививаю ветвями с этого дерева. Если бы я позволил всем деревьям расти естественным образом, их плоды были бы размером с малину и в них не было бы почти ничего, кроме толстой кожуры и косточек, а это дерево, от которого я беру ветви для прививок, приносит изумительные по вкусу плоды размером со сливу, с очень тонкой кожурой и очень маленькой косточкой, и все привитые деревья, разумеется, приносят такие же плоды». «Как же это происходит?» — спросил я. «Я просто беру частицу природы одного дерева и передаю её другому дереву, — объяснил он. — Делаю надрез в плохом дереве и вставляю в него черенок от хорошего дерева. Затем обвязываю его, и потом он растёт». «Но как же он может расти?» — спросил я. «Не знаю, — ответил он, — но как-то растёт».