Норби и ожерелье королевы - [30]

Джефф пошел по парижским улицам с Норби под мышкой, подыскивая место, где они с роботом могли бы исчезнуть, не вызвав переполоха среди горожан. Он пересек мост над Сеной и вошел в парк перед музеем национальной истории, основанным в 1635 году Людовиком XVIII. Углубившись в сад, он нашел тенистую лужайку, окруженную кустами, и опустился на землю.

Голова Норби высунулась наружу.

— Я пытался обратиться к тебе телепатически, но твой разум был совершенно закрыт. Что случилось?

— Извини, Норби, я задумался. Вместо того, чтобы присоединиться к Фарго и остальным в далеком будущем, мы оказались во Франции, причем в таком месте, которого не должно существовать в этом времени. Почему это произошло? Мне нужно было спросить лейтенанта, какое сегодня число.

— Я знаю, — ответил Норби. — Пока ты блуждал в своих мыслях, я выглядывал наружу и наблюдал. Люди склонны к неразумным поступкам и сантиментам, но мы, роботы, всегда находимся в превосходном рабочем состоянии…

— Норби! Я готов признать, что ты единственный и неповторимый, но раз уж все так замечательно, то как ты умудрился забросить нас сюда, в неправильный XIX век? Ну, какое сегодня число?

— Если ты хоть немного помолчишь, Джефф, то я отвечу тебе. Я видел число в газете: сегодня 14 июля 1805 года. В принципе, это День Бастилии, национальный праздник Франции, но здесь его никто не отмечает. Возможно, они празднуют тот день, когда король Людовик принял конституцию. По-моему, все не так уж плохо. Кому нужна кровавая и жестокая революция?

— По-видимому, она нужна нам с тобой, — твердо сказал Джефф. — Это временное ответвление не наше, и в конце концов мы полностью исчезаем из него. Вспомни, на той чужой планете, куда мы попали, не было ни одного человека или любого другого биологического существа — только роботы.

— Роботы не так уж плохи, если они похожи на меня, — самодовольно заметил Норби. — Ой! — он дернул Джеффа за рукав и быстро втянул конечности в свой бочкообразный корпус.

Джефф поднял голову и увидел вытянутое от удивления лицо с длинными усами, склонившееся над кустарником. На голове француза красовалась официального вида фуражка с золотым околышем.

— Добрый день, офицер, — поздоровался Джефф.

— Пошли со мной, — скомандовал полицейский. — Ты иностранец, разговаривающий сам с собой на незнакомом языке. Возможно, в этой бочке хранятся краденые ценности. У нас не доверяют иностранцам. Пошли!

Джефф снова оказался в Бастилии, причем Норби исчез.

— Не исключено, что вы действительно заставили свой автомат исчезнуть, мсье фокусник, — произнес лейтенант, препроводив его в камеру. — Но скорее всего, здесь не обошлось без сообщника, который унес бочонок, прежде чем он попал в руки полиции. Полицейские уверены, что в бочонке хранились краденые драгоценности — в последнее время у нас было много ограблений. Боюсь, мне придется сообщить им, что ты строишь из себя американца, но проявляешь подозрительное невежество в политических вопросах, даже для варвара из далекой страны. Радуйся, что мы живем в новой эпохе. Было время, когда тебя бы вынудили сказать правду под пытками. Но так или иначе, тебе предстоят невеселые деньки, если ты не будешь полностью откровенен с нами.

Пускаться в объяснения не было смысла. Джефф сел на жесткую деревянную скамью. Лейтенант ушел, тюремщик запер дверь камеры. Возможно, наступила новая эпоха, и Людовик XVII был гуманным монархом, но темница выглядела такой же грязной и омерзительной, как и раньше. Джефф мог поспорить, что и еда осталась такой же.

Он уперся ладонями в подобородок и попытался найти логичное решение. Норби без труда переправил Фарго на далекую планету в отдаленном будущем, но застрял вместе с Джеффом в неправильном 1805 году, в День Бастилии, которого не было на самом деле.

Будучи частично инопланетным, а частично земным роботом, Норби был ужасным путаником и часто совершал ошибки в перемещениях как во времени, так и в пространстве. Должно быть, произошел очередной сбой, или же робота притянуло к критическому моменту истории, который должен был наступить, но не наступил. Опять же, почему?

Пока Джеффа вели обратно в Бастилию, Норби ухватился за возможность скрыться в другое время или место. Но тогда почему Норби не вернулся к нему? Неужели с маленьким роботом что-то случилось?

— Я здесь, Джефф, — произнес Норби, неожиданно возникнув в пространстве между Джеффом и кучей прелого сена, которую тюремщик считал самой подходящей постеью для заключенного. — Мне стоило труда найти тебя. Я думал, ты сумеешь отговориться от Бастилии, но мне следовало бы помнить, что…

— Я не такой красноречивый, как Фарго. Я не умею убеждать людей в своей правоте. А что ты делаешь с этим ожерельем? Это опасное устройство.

— Я взял его в том музее, в далеком будущем.

— Но оно все равно опасно…

— Только не это ожерелье, — Норби протянул его Джеффу. Бриллианты сверкали, металл мягко отсвечивал серебром.

— Это же настоящее ожерелье королевы, а не копия, — изумленно произнес Джефф.

— Разумеется, и если ты немного подумаешь, то поймешь, какой я умный.

Чувствуя себя полным дураком, Джефф смотрел на настоящее ожерелье, вспоминая, каким прекрасным и старомодным оно выглядело на Олбани Джонс, одетой в костюм Марии-Антуанетты.