Номер 16 - [118]

— Вы должны понять. До сих пор ничто так не вдохновляло меня. Ни один другой художник не взывал ко мне так. Он заново научил меня всему. Показал, как обрести собственный голос, Эйприл. Но…

У Эйприл закружилась голова. Ей сделалось дурно от его сбивчивых полоумных речей и внезапного подтверждения, что картины Хессена все-таки существуют. Все равно что опять прочитать дневники Лилиан и получить доказательства всему в них сказанному — от этого нервного, одержимого молодого человека, у которого под глазами огромные синяки, как у смертельно больного.

— Мне нужно выпить.

Эйприл залпом проглотила дешевое белое вино, которое нашлось в холодильнике. Оно хотя бы было холодным. Затем она снова опустилась на кровать, пытаясь прийти в себя.

— Сет, я хочу знать, что обитает в шестнадцатой квартире.

Он поморщился и плеснул вина в грязную кофейную чашку, после чего закурил очередную сигарету.

— Я хочу знать, что произошло с моей двоюродной бабушкой и с остальными. Вы же знаете, Сет, что он убил их. Что он до сих пор находится в доме. Вы же знаете!

Сидя на краешке кровати, он весь как будто усох; уронил голову между коленями, выгнув дугой спину, отчего под тонкой тканью рубашки проступили острые позвонки. Эйприл так быстро закинула ногу на ногу, что чулки взвизгнули.

— Вы ему помогали?

— Меня обвели вокруг пальца.

— Как? Как вы это делали?

Сет поднял на нее лицо, бледное, дикое.

— Я просто позволял их забирать. Я не знаю… — Он сглотнул комок в горле и посмотрел на дверь, в широко раскрытых глазах блеснули слезы. — А потом становилось уже слишком поздно.

Эйприл положила руку ему на предплечье, Сет поглядел на нее и зарыдал.

Эйприл заговорила, обращаясь не только к Сету, но и к себе:

— Все равно никто нам не поверит. О том, что мы знаем, что знаем только мы. — В ее глазах загорелся такой решительный огонек, что Сет просто испугался. — Но, Сет, его необходимо отправить обратно, и вы это знаете. Ту дверь, через которую он явился, необходимо запереть. Он убил моих родных, и вы ему помогли. Так что теперь вы должны помочь мне. Иначе начнутся неприятности, и вам с ними будет не совладать. Майлз, мой друг, тоже в курсе. Он в курсе всего, поэтому со мной ничего не случится, когда я войду в шестнадцатую квартиру и заткну это чертову дыру. Вы меня понимаете?

В темном коридоре кто-то споткнулся и выругался с сильным ирландским акцентом. Сет и Эйприл разом вздрогнули, девушка схватилась рукой за сердце.

Сет дернул головой.

— Дело не в этом. Провести вас туда проще простого. Дело не в том.

— Тогда в чем?

Сет оглянулся на дверь и зашептал, как будто опасаясь, что его кто-нибудь подслушает:

— Это опасно.

Эйприл ощутила, как холодеет кожа, как по всему телу бегают мурашки.

— Почему?

— Эта квартира… Все изменяет. Заходить туда нельзя. И еще я сомневаюсь, что кто-нибудь другой сможет увидеть… Увидеть картины.

Последние слова Сет проговорил с такой убежденностью, что Эйприл содрогнулась — ее словно прохватило сквозняком от старого окна с деревянными рамами, которые были некогда выкрашены белой краской, но теперь совсем облупились.

Сет указал на стену.

— То, что он сотворил, ни с чем нельзя сравнить. Вот это всего лишь копия. А его картины… Они просто неправильные. Невероятные. Они движутся, они живые.

Сет отвернулся, словно был не в силах вынести выражение страха на ее лице.

— Он до сих пор там. Хессен. В той квартире. И он там не один.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Наконец-то настал тот час, когда он может вернуться в свою квартиру на цокольном этаже. Стивен шагал вниз, ощущая усталость в мозгу, спине и ногах, как будто все его существо было изнурено непосильным трудом. Он шел к жене. Обычно он спускался к ней на полчаса во время обеденного перерыва, а возвращался совсем в половину седьмого вечера, когда на смену заступал ночной портье.

Стивен составлял для Дженет все ее общество, был для нее единственным живым голосом, хотя давно уже считался молчуном. Обитатели дома предпочитали говорить сами и любили старшего портье за то, что он слушает, а не заполняет их пространство и время своей персоной. Подобная тактика имела ряд преимуществ. Чем меньше болтаешь, тем проще живется.

Стивен подошел к двери своей казенной квартиры в единственной части цокольного этажа, застеленной ковром. Рядом скрежетал, звякал и тяжело вздыхал мотор, приводивший в движение лифт — он заглушал даже далекое гудение бойлерной. Эти звуки населяли пространство внизу постоянно, стоит немного сосредоточиться, и услышишь. После переезда сюда, когда Стивен только получил эту работу, они оба с Дженет сомневались, что смогут привыкнуть к постоянному шуму. Но если Стивен и научился чему-либо, служа старшим портье в Баррингтон-хаус, так это тому, что человек быстро привыкает ко всему и смиряется с тем, что не в силах изменить.

Вставляя ключ в замочную скважину, он подумал, а сознает ли теперь Дженет грохот механизмов в подвале или гул машин, проезжающих по улице над их квартирой. Дженет ведь теперь вообще не выходит из дома, если только он не вывозит ее куда-нибудь. Но не дальше мили в любом направлении.

В их малюсенькой прихожей, где нельзя было даже толком наклониться, Стивен сбросил с ног ботинки. Теплый воздух и запах выделений больного человека немедленно ударили в лицо. Квартира мала даже для одного, не говоря уже о двоих. Однако Дженет почти не двигается, поэтому им хватает.