Nomen Sanguinis. Имя крови - [57]

В результате упыри исчезли, и человеческий мир постепенно забыл о них. Изредка появлялись скандальные статьи и книги, но они вызывали лишь смех, как теория о плоской Земле.

Мир изменился и снова, как говорили, благодаря Гвинну. Он притягивал к себе. К нему стекались свободные Вечные. Неприкаянные, потерявшие своего Инициатора, они добровольно опускались на колено и приносили вассальную клятву. Гвинн лишь морщился, но клан надо было усилить, а инициировать кого бы то ни было он отказывался. Это было еще одним поводом для сплетен, пересудов и возмущений. «Он нарушает старинные и священные традиции Истинных», – говорили в Совете. Гвинн улыбался и продолжал делать все, что хочет и как хочет он.

С наибольшим усердием он принялся за то, что умел лучше всего, – связывать порванные нити и развязывать запутанные узлы, создавая коалиции и строя интриги. Он занял свое место в Совете и в обход Домов Истинных получил решающий голос. Африка и Азия, ведомые когда-то эрлом, стали независимыми и тут же отдали свободу в обмен на протекторат Гвинна. А европейские кланы пока не решили, какой из них займет лидирующее положение. Правда, Дом Конхобар при этом уже стали называть королевским. Это вызывало бурю негодования у куда более сильных Домов и Истинных, только предъявить Гвинну было нечего – он никогда ни на чем не настаивал, к его голосу просто прислушивались и выполняли сказанное им. И вот уже начали шептаться по углам, что Гвинн – сын своего отца и в мире Вечных появился куда более опасный игрок.

Теперь еще и Каэтана… Сначала поговаривали об очередном перераспределении сил, но потом в мир вышла более романтическая сплетня об угомонившемся после скандальных романов Гвинне и прекрасной Каэтане, чья страстная, не знающая покоя душа и яркая красота стали легендой.

– Ты слушаешь меня вообще? – Каэтана повернула голову к Гвинну. Он приоткрыл глаза и посмотрел на нее с улыбкой:

– Конечно, моя дорогая. Но нам надо проникнуть в эти тюрьмы. Я должен знать, что там, не опыты ли моего отца. Как мы можем быть уверенными, что снова не столкнемся с проблемой вроде создания упырей? Европейские и азиатские тюрьмы сложили оружие и отключили стены. Американские тоже пропустили нас, и вот мы наткнулись еще на одно белое пятно, да еще и на территории, которая формально подчиняется мне, и уперлись в нежелание местных пускать нас. У них есть право на суверенитет, но они так вцепились в него, что все это перестает мне нравиться. Что они скрывают? Я могу приказать…

– Можешь, но лучше прикажи мне. – Гвинн почувствовал легкое дуновение ветерка и тяжесть опускающегося рядом тела. – И поверь мне, я подчинюсь.

Гвинн улыбнулся и притянул Каэтану к себе.

– Я не хочу больше говорить о делах, любовь моя, – нежно прошептала она, целуя его. – Давай поедем домой и просто поваляемся вдвоем. Без этих бесконечных встреч по барам с твоими осведомителями и шпионами, без моих проблем. Хотя бы одну ночь посвятим друг другу.

– И как же именно мы будем ее посвящать друг другу? – Гвинн недвусмысленно положил руку на внутреннюю часть бедра Каэтаны, сминая шелковое платье.

– Именно так, – улыбнулась она.

Гвинн встал и подал руку спутнице и вдруг резко отдернул, прислушиваясь.

– Что такое? – Каэтана напряглась и потянулась за кнопкой вызова охраны, Гвинн перехватил ее руку.

– Ничего. Побудь здесь. Мне придется все-таки встретиться кое с кем еще.

Гвинн откинул полог и оглянулся. Люди все так же прыгали по танцполу, где-то Вечный обольщал человека, бармены разливали напитки, музыка долбила из динамиков. И все-таки изменились и ее тональность, и даже ритм биения некоторых сердец. «Олени, почуявшие приближение хищника», – подумал Гвинн, разворачиваясь к эпицентру, откуда волнами расходились эмоции. Этот коктейль страха и желания был ему знаком…

…Алия стояла наверху лестницы и равнодушно осматривала клуб. К ней подскочил владелец, но она тут же отпустила его, покачав головой. «Предлагал Сосуд», – подумал Гвинн. Алия пошла по ступеням вниз к бару.

Алия Дингир тоже стала знаменитостью после операции в Инквизиции. Шпион Легиона, с риском для жизни пробравшаяся в структуру самой закрытой организации.

По протекции Гвинна Алия Дингир, хоть и была мутантом, вошла в Ближний круг Совета на правах представителя Легиона и переехала в Лондон. Совет предпочел забыть о ее происхождении и об опытах эрла, списав это на легенду для проникновения в Инквизицию. Тем более что после захвата лабораторий никакой информации об Алии никто не нашел. Она знала, кого за это благодарить. Правда, Гвинн от встреч и благодарностей отказался.

За пределы Главного Совета не вышла информация и о том, чьей Вечной была Алия. Зачем? Учитывая ее клятву Легиону, это не имело никакого значения. О ней не знали даже новые члены Совета. Им забыли об этом сказать. Алия подозревала, почему и кто за этим стоит.

Алия изменилась внешне. Хотя иногда она все-таки носила форму Легиона, чаще предпочитала неформальную одежду. Сейчас она куда больше напоминала ту Алию, которую когда-то знал Гвинн. И все-таки она была иной: уверенной в своей силе и возможностях, жесткой, иногда яростно жестокой, но одновременно легкой и смешливой в минуты отдыха, искренней в своих привязанностях и справедливой. Ее вели честь и долг, а еще раскаяние за прошлое и память о потерях.