Nomen nescio. Имя неизвестно - [70]

Гвинн наблюдал за ее реакцией, остановившись в шаге. Эн настороженно следила за ним.

Эн его знала, она видела Прóклятого во снах, ей рассказывали о нем, она спала у его «аквариума», но сейчас живой и стоящий перед ней во плоти Гвинн казался ей чужим. Она не понимала, как вести себя с ним и чего ждать. Он протянул руку к ее щеке, и она сделала шаг назад. Гвинн остановился, улыбка исчезла с его лица.

– Ты не помнишь меня. Я знаю, что не помнишь, но это больно. Больнее всего, что я пережил.

Его голос был не таким, как в ее видениях. Он вообще больше не походил на Прóклятого. Эн стало не по себе. Ее жизнь меняется навсегда, и это придется принять – вдруг осознала она. Эн закрыла глаза и коснулась ладонью лица Гвинна, провела пальцами по скулам, по губам, задержалась. Гвинн не шевелился.

– Я не помню тебя… – Эн посмотрела ему в глаза, Гвинн отвел ее руку и привлек Эн к себе. Она застыла на секунду, прижав руки к его плечам, не подпуская ближе, потом вздохнула и уткнулась ему в сюртук. – Я не помню тебя, Гвинн. Я так хочу вспомнить, но я не могу. – Он наклонился и прижался губами к ее затылку, чувствуя запах смерти, который исходил от нее, ощущая ее пульс под пальцами на ее шее. Зажмурился, чтобы не потекли слезы.

– Алия… – Гвинн почувствовал, как под его руками напряглась Эн. Она вывернулась и отошла от него. Он вздохнул, ругая себя за глупость. – Эн… Я понял, ты – Эн.

Со стороны взлетной площадки приближались еще машины, Эн оглянулась и поспешно прошла ко входу на базу, активировала лифт. Гвинн стоял на улице, подняв голову к небу.

– Идешь?

Гвинн поспешил за Эн.

– Извини, когда так долго не видишь ничего, кроме стен с ультрафиолетом, небо кажется таким бесконечным.

Эн кивнула, не глядя. Гвинн пытался понять по ее лицу хоть что-то. Была ли она расстроена, обрадована, взволнована? Безрезультатно. Она уже пришла в себя и закрылась. Гвинн потянулся к ее разуму.

– Не надо. – Эн подняла на него глаза. – Не надо этого делать. Не сейчас.

Гвинн кивнул. «Интересно, значит, она и правда чувствует подобное вмешательство и может пресечь его».

Они вышли из лифта. Рядом тут же материализовался Маркус, счастливый как щенок на клумбе. Эн протянула руку и встрепала ему волосы. Гвинн наблюдал, как Маркус перехватывает ее руку и целует Эн в ладошку. Она рассмеялась, эффект был такой, словно она ожила.

Гвинн был удивлен и немного огорчен, что эта радость адресована не ему. Наверно, именно в этот момент нежности Эн к другу Гвинн осознал до конца, что перед ним не Алия. Начо был прав. Все те воспоминания, их воспоминания, теперь только его. Она не помнит, как приходила к нему в комнату и падала на его подушки, пока он спал, разливая кофе или вино, и как он потом ругался, а она смеялась. Не помнила, как они гуляли по Венеции и он вытаскивал ее на крыши, показывая любимые здания и рассказывая истории из своего прошлого. Не помнила, как они танцевали и разговаривали часами, как он учил ее играть на скрипке и бесился тому, что у нее не получается. У нее теперь свои воспоминания, и чаще всего они о смерти и боли. Это придется принять.

Эн шла в свою комнату, благодарная Маркусу за то, что он появился. Она так долго хотела, чтобы Гвинн вернулся в ее жизнь, так хотела, чтобы он очнулся, и теперь не понимала, что ей делать и как реагировать. Ее раздражало внимание, которое он притягивал к себе, счастье, которое отражалось на лицах знакомых с Гвинном Вечных и людей, бесконечные остановки с объятиями и похлопываниями по плечу, где каждый пытался удостовериться, что это он и что он жив. Ее раздражала ее собственная декурия, окружившая Гвинна плотным кольцом. Эн поняла, что ревнует, и это было странное ощущение. Тем более что она не понимала, кого и к кому.

Эн попыталась незаметно выскользнуть из плотного кольца, но чьи-то пальцы обхватили ее запястье, по позвоночнику прошел холодок. Эн обернулась и встретилась взглядом с Гвинном: лишь на секунду он обернулся к ней, продолжая разговор с Квентином, но Эн показалось, что ее ударило током. Она потрясенно облокотилась на стену. Это был тот самый взгляд, который она когда-то видела на фотографии, – в свой самый первый день здесь, в Легионе. Безграничная любовь и абсолютное принятие. Все произошедшее вдруг обрело смысл. Все сошлось. Теперь многое может проясниться, и, наконец, она поймет, что она такое. Эн не замечала, что невольно водит пальцами по уроборосу на отвороте своего воротника. Начало и конец, жизнь и смерть, люди и Вечные в едином потоке событий. И где-то в этом потоке она.

– Всем разойтись по своим делам! – Голос Начо не оставлял простора для воображения. – Для радости и разговоров будет время, сейчас у каждого есть чем заняться!

Эн улыбнулась ему с благодарностью. Когда толпа рассосалась, Гвинн все еще крепко держал ее за запястье, будто боялся, что она исчезнет.

Эн, наконец, зашла в свою комнату и заперла замок. Гвинн упал на стул, небрежно откинулся, оглядываясь. Комната Эн отличалась от того, к чему привыкла Алия. Спартанские условия жизни, никаких безделушек, ничего лишнего. Он снова поймал себя на мысли: а осталась ли Алия вообще внутри этой незнакомки? Алия никогда не стояла в позе, из которой сразу можно начать бой. Алия никогда не сдвигала так брови. У Алии никогда не было такой опасной усмешки. Алия даже не знала, что такое джамбия, тем более не поглаживала ее с такой нежностью. И от Алии никогда не пахло чужой кровью и смертью, лишь свежестью травы под дождем.