Nomen Illis Legio - [2]

Оно и правильно. Потому что в еле слышном полустертом пространстве, почти невидимые живым, поселились те, кто нагло не хотел уходить в ад…

На следующий день на проходной появился пожилой, но очень крепкий перец, весь исколотый загадочными татуировками, в неизменной тельняшке под видавшим виды пиджачком — на дать, ни взять — отставной боцман. Он выгреб из проходной все говно и пустые бутылки, подключил старый телефон с потемневшим, но все еще гордым гербом, достал из принесенной с собой сумки новый чайник «Тефаль», старую, проверенную монтировку и сел дежурить, невзирая ни на какие разрухи.

Дальше — больше. Через пару дней на территорию, предъявив боцману бумагу метр на метр минимум, въехал грузовик с молчаливыми строителями. Они выровняли ограждение, так сказать, анфас, которое представляло собой бетонные плиты со следами многочисленных переездов, а с обеих сторон и сзади где-то восстановили, а где-то возвели заново металлические столбы с натянутой сеткой имени Карла Рабица. Поверху ограждения чуть погодя зазмеилась новенькая колючая сталистая проволока и кое-где рабочие понатыкали лампочек в железных доспехах, не столько чтобы светить, сколько чтобы пугать.

На пару дней завод затих, а потом приехал фургон специалистов широкого профиля с хорошим знанием таджикского языка. Гортанно обсуждая будущее обустройство быта, они высыпали на бетонную площадку, разбежались и тут же стали где-то что-то отламывать и это отломанное прибивать в другом месте. Надо сказать, что бравых гастарбайтеров вариант ночевать здесь же устраивал полностью, но им не посоветовали. Вернее, как… Сказали — живите, если сможете. Перспективы были чудесные, но сразу после захода солнца специалисты ринулись вон с территории, роняя свернутые матрасы и крича что-то вроде «шайтан» и прочую экзотику.

Боцман аккуратно закрыл за ними ворота и со зверской ухмылкой попрощался до утра. Гастарбайтеры поселились километра за три, в менее престижном месте, но нисколько об этом не пожалели. Здоровье, знаете ли, дороже.

Ночное происшествие, о котором они толком ничего не сказали, кроме уже упомянутых слов, сделало таджиков крайне дисциплинированными. Меньше трех они не собирались, а в подвалах и цокольных этажах работали исключительно в присутствии высокого начальства и под слепящим светом мощных галогеновых ламп.

Ничего мистического среднеазиатские специалисты не делали. Обычный, крайне примитивный ремонт, когда из полного пиздеца рождался неполный. Казенного цвета краска завозилась бочками, бетономешалка под окнами крутилась весь рабочий день, и никто не стоял. В результате уже через неделю появились первые помещения, где можно было не только вешаться и колоться, как раньше, но и просто какое-то время посидеть на металлических стульях за такими же долгоиграющими столами. Их завезли целый контейнер, заносили в корпуса в упаковках, торопливо их собирали и снова выбегали на солнце. Воздух в цехах и кабинетах был сыроватым, тяжелым и не проветривался в принципе.

Гастарбайтеры уезжали после восьми и крайне бывали недовольны, если приходилось задерживаться по производственной необходимости. Такое иногда случалось, если надо было выработать раствор.

До самых поздних сумерек завод купался в тишине и золотых отблесках уходящего солнца. А потом начиналась другая жизнь.

С приходом ночи боцман открывал настежь ворота, и со стороны казалось, что он впадал в транс. Говорил сам с собой, размахивал руками, поднимал вверх палец и явно кого-то провожал взглядом. Иногда среди ночи приезжали фургоны с мрачными грузчиками, иногда легковые самых разных марок — от разваливающейся на ходу «Волги» до вальяжного «БМВ». Весь этот автопарк заезжал и либо что-то разгружал, либо просто парковался, стоял какое-то время и уезжал обратно. Понять, в чем смысл деятельности было решительно невозможно, но завод обрастал подробностями на глазах. Вскоре добрались и до заводоуправления. Там шла жуткая перепланировка, сносили перегородки, укрупняли помещения и меняли всю электропроводку. Судя по сечению кабелей, объект должен был потреблять военное количество энергии.

Странной деятельность казалась, только если смотреть живыми глазами. Но если развернуть реальность другой стороной и посмотреть мертвыми, то становилось все если не полностью понятно, то значительно яснее.

Внутри крытый корпус завода был теперь полностью пустым, только в центре стояли черный металлический стол с немного помятым таким же креслом и несколько офисных жестких диванов вокруг. Бетон стен был выкрашен во все тот же единый казенный цвет, как и пятиметровые стальные ворота. Ночью они никогда не закрывались, а внутри ровно горели фонари в промышленных сетчатых плафонах.

Невидимый живым, покрытый всевозможными черепными татуировками, Серега сидел за столом, чистил свои пистолеты и насвистывал. С удовольствием заглядывал в ствол и протирал ветошью рукоятки. Быстро и заученно набивал в магазины также протертые до блеска патроны. На столе их было целый общепитовский поднос с горкой.

На диванах сидели его люди и громко гоготали. Гремела инфернальная тяжелая музыка из далеких колонок, что висели под потолком цеха. Компания была разношерстная (парень в косухе, девка с ожерельем из блестящих гвоздей, мрачный менеджер в приличном костюме и так далее), но вся сплошь черного цвета, как и босс.