Ноль часов по московскому времени. Новелла III - [20]

Моков сочувственно качнул головой.

— Ну что там, Мить, у тебя образовалось?

Я начал с трех позиций, с интересовавшей меня реакцией лишь на третью:

— На наборной панели сейфа одни лишь отпечатки покойного. Наша экспертиза причины смерти закончится только третьего числа. У компаньона покойного алиби на тот вечер вообще нет.

— Что он говорит?

— Кто-то должен был прийти вечером к нему домой, но встреча не состоялась. О подробностях говорить отказывается.

— Странно! — в голосе гостьи прозвучала зловещая нотка.

— Не менее странно, — подхватил я, — что юрист в тот самый вечер отъехал на какие-то консультации в Киев. Причем на автомобиле, а не на поезде.

— Под Новый год?! — возвысил голос полковник, и оба посмотрели на меня так, словно это я вдруг рванул в город Киев.

— Пока проверить по нему ничего не можем. Теперь по бухгалтеру — жена готова подтвердить, что вечер он провел дома.

Гостья вдруг уставилась на меня темными неприветливыми глазами:

— Она сама вам так сказала?

— Нет, он сообщил моему подчиненному.

Женщина перевела взгляд на полковника:

— Какая ложь!

— М-м, объясни, Алла.

— В тот вечер звоню им, чтобы рассказать о случившемся. Подходит внучка, которая сейчас у них, так как дочь с мужем отправились на Канары. Девочка знает меня. И говорит, они с бабушкой только что вернулись из Большого театра, смотрели «Щелкунчик». Было это, что-то такое, в половине одиннадцатого. А потом она пошла звать бабушку, та взяла трубку не сразу, поэтому можно предположить…

— Не слышала, как прокололась внучка, — поспешил полковник. — Митя, тут есть с чем работать. Но тебе, дорогая, придется изложить этот эпизод письменно.

Она кивнула и, встрепенувшись, вновь посмотрела на меня:

— А с девушкой моего сына вы связывались?

— Уже подтвердила слова вашего сына, и даже указала на третье лицо, которое тоже дало подтверждение.

На этом разговор стал закругляться и закончился словами полковника — «обо всем ему сразу докладывать», и я, поздравив обоих с наступающим Новым годом, отправился восвояси.

Тяжелая дама.

Ладно, всё Мокову выложу после Нового года, и про то, в частности, что минимум тридцать минут выпадают у нее между уходом от визажиста и возвращеньем домой.

Чувствую, мне совсем безразличны эти люди, и кто из них кого обокрал — тоже.

Наверное, оттого, что у самих у них нет никаких эмоций из-за случившейся человеческой смерти, а только в голове мысли про два миллиона долларов, — истуканы форменные. Вот те двое, из предыдущих дел — Марина и генерал — преступники, да еще какие, но как горе свое каждый переживал, и забываешь про всё, потому что горе равняет людей; Лев Толстой глупенько написал — «Все семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»; семья тут, конечно же, не причем, тут вообще про счастье и несчастье — и смысл совершенно ошибочный: счастье у каждого свое-особенное, недолгое — у него всегда есть конец, а горе может никакого конца не иметь; получается — горе больше отдельного человека, значит — существует вообще, и нельзя встать над чужим горем, потому что «чужим» оно, в принципе, не бывает.

В принципе…

У меня философские умствования всегда кончаются к ним каким-то афронтом, и сейчас внутри голос насмешливо произнес: «Ага, дело только за малым — чтобы человечество, разом, такое вдруг поняло».

— Дима! Как лунатик мимо кабинета идешь, тебя что там — пришибли?

— А ты опять из курилки?

— Не терзай. Рассказывай… а лучше, пойдем пожуём, там расскажешь.

Вернулись в Отдел минут через тридцать, успев за это время прогнать все варианты, плюс новый — с враньем главбуха. По последнему решили действовать в лоб: припереть его письменными показаниями Аллы, а при попытке отпираться пригрозить временным на трое суток задержанием и допросом жены, а если понадобиться — и принудительным опросом ребенка. И еще один важный нюанс учли: юрист-«киевский» ведь будет звонить жене — поздравлять с Новым годом, вот Алексей и позвонит ей завтра вечером — вежливо узнать как он отреагировал на известие про смерть шефа и когда собирается вернуться.

— Дим, а чего тянуть? Давай сейчас позвоним и попросим ее сообщить мужу, что следователи интересуются его возвращением, есть вопросы.

— Пожалуй… действительно, пусть напряжется.

…

Пятый час.

Иду из конторы по Страстному бульвару на Тверскую, и только сейчас вспоминаю, что надо продукты домой подкупить, потому что завтра вечером в гости придет приятель отца с женой и брат без жены, которую отпустит к родителям. Хозяйство на мне, перебираю, что уже есть в холодильнике, а что нужно еще добавить.

Но мысль о продуктах перемежается с последним «сюжетом», вот только случившемся за полчаса до ухода.

Собирались уже на выход — остановил звонок из лаборатории.

Мы-то думали, они только после Нового года.

«Правильно угадали — паста от шариковой ручки. Но дополнительно: на этих двух кнопках тонкий клейкий налет, застывший, разумеется». — «А какое, — спрашиваю, — именно вещество?» — «Специально надо смотреть, сегодня уже не выйдет». — «А на других кнопках?» — «Не проверяли, но сразу после праздников сделаем».

— От пальца, скорее всего, — реагирует на мой пересказ Леша. — Там на столе, я запомнил, тюбик толстый такой был — бумагу клеить.