Ноктюрн Пустоты - [67]

Я не вслушивался в перечень событий — на контрольных экранах мелькали кадры хроники, заставки, бегущие буквы, и над всем этим парил Джимми Райт, то надвигаясь на зрителя своими резкими чертами лица, то отскакивая в тесную рамочку в углу кадра. Я следил краем глаза за одним экраном, на котором неподвижно застыл Аллен; космический канал связи был закуплен телекомпанией, и через некоторое время мой друг появится на миллионах земных экранов.

Кончилась минута новостей. Камера повернулась в мою сторону. За полукруглым столом меня отделяло от Джимми буквально три шага, однако он встал, подошел ко мне, протянул руку:

— Я хочу представить старого приятеля Бари. Привет, Джон! — Мы обменялись рукопожатием. — Бари не надо особо рекомендовать, так как «Телекатастрофу» смотрят все. — Он сел рядом, устроился поудобнее в кресле, будто один из миллионов телезрителей, спросил просто, по-домашнему: — Чем, Джон, вы нас сегодня припугнете?

— Мировой катастрофой, — ответил я сдержанно.

— Что ж, — Райт едва заметно, чисто по-райтовски улыбнулся, вяло махнул рукой, — валяйте, Бари!

Я почувствовал, как за стенами небольшой студии оживились, хмыкнули, стали звать жен к экранам миллионы американцев. Это мне сейчас и надо.

Пошли телекадры обычной уличной толчеи, которую я снял сегодня: толстяка в лифте, ползущего через горку чемоданов; растерянного человека, искавшего повсюду улетевшую тещу; кадры трагических последствий «Камиллы», снятые уже не мною: разрушенные города со вспоротыми плитами тротуаров, вырванными с фундаментами домами, сплющенными машинами — в Доминиканской Республике, затопленные поля — в Панаме, поиски погибших и пропавших без вести — на островах Гваделупа и Мартиника… Всем этим людям, пояснил я, уготовано одно общее будущее: те, кто сейчас беспечно ходит по улице, завтра могут стать новыми жертвами. Соединенные Штаты Америки, именно США, изобрели самое грозное оружие — климатическую войну — и применяют его на практике. Простейший пример — «Камилла», та самая, которая в течение часа была направлена в другую от Америки сторону…

— Вы сами, Бари, наблюдали этот эксперимент и познакомили нас с энергичным адмиралом Гросом, — вмешался Райт. — Вы изменили точку зрения?

— Нет, я по-прежнему отношусь с симпатией к Гросу. Но он — профессиональный моряк, в данном случае — исполнитель. — Я включил кадры, где адмирал, отвечая на мой вопрос, сказал, что «Камилла» пойдет куда угодно, лишь бы не на Америку, и добавил, махнув рукой: это, мол, знают одни высоколобые — то есть ученые. — Грос оказался прав, — сказал я. — Высоколобые из Пентагона точно рассчитали, куда пойдет ураган после запуска ракет. Трагедия малых стран была запрограммирована заранее…

Райт приподнял густые брови:

— Вы имеете доказательства, Бари?

— Да. — Я предвидел этот вопрос, включил карту. Там было обозначено, как ураган после взрыва в эпицентре, развернувшись, словно танцор на одном месте, ринулся на страны Карибского моря.

— Все доказательства и расчеты даст Аллен Копфманн, — твердо обещал я. — Вот он — передо мной, у телекамеры, установленной на борту космической станции «Феникс». — Я помахал другу. — Привет, Аллен!

Он отозвался немедленно, и на экранах всех телевизоров мелькнуло крупным планом лицо командира «Феникса».

— Привет, Джон! Я готов!

— Вы знаете такое знаменитое в науке имя — Аллен? — успел задать вопрос зрителям Райт, и в ту же секунду точно по сценарию в эфир пошла полуминутная реклама.

Терпеть не могу этих дурацких штучек американского телевидения, которое в самый напряженный момент подсовывает зрителям лучшие в мире товары. Но что сделаешь — не я открыл Америку, не я изобрел телевидение… Для участников передачи — полминуты отдыха. Режиссер закурил, его помощники нацедили из автомата по стаканчику кофе, кто-то просто лег на пол — расслабился.

Джимми Райт несколько секунд ходил возле стола, потом остановился передо мной, спросил серьезно:

— Джон, ты и твой друг в своем уме?

— Мы-то, Джимми, в своем…

Он нервно дернул плечом.

— Значит, вся эта петрушка скоро кончится?

— То есть?..

— Телевидение, Америка и прочее… — Он сел в свое кресло, уставился на хронометр. — Устал я, Джонни… Спасибо, что подсказал выход…

— Пожалуйста, Джимми, — ответил я, вспомнив, что Райту уже за семьдесят.

Конечно, поверить во всю эту бессмыслицу для нормального человека так же непривычно, как поверить в реальность кошмарного сна или в содержательность полотен «отца» так называемого сюрреализма Сальвадора Дали. Кое-где еще мелькают эти сумасшедшие полотна, пылящиеся в отдаленных уголках музеев… Отвратительные формы тел и предметов, искореженное пространство, нагромождение абсурда и ужаса… Одна циничная фраза, оставшаяся от Дали в книгах по искусствоведению: «Единственное, что мне нравится, — это кретинизировать людей», — пожалуй, могла бы стать и философским кредо авторов нового оружия. Но даже Джимми было бы сложно объяснить в нескольких словах эту внезапную ассоциацию.

Мы с Райтом одновременно заметили, как погас контрольный экран Аллена.

— Что случилось, Джимми? — спросил я ведущего, понимая, что только он один способен сейчас разобраться в капризах техники.