Когда Стравинский закончил, я чуть не плакала.
Он подошел ко мне, тронул за плечо. Он не ждал от меня каких-то слов: он и сам знал, какую он написал музыку. Но плохо же я знала Федю, когда подумала, что ни о чем, кроме своей победы, он сейчас не думает.
- Брось, Женя, не плачь, не надо. Когда мы расстались, я долго думал о тебе, а потом написал вот это. Как-то сразу. И я понял, что пошлость не заслуживает музыки, но горе - ее коронная тема. И сегодня благодаря тебе я коронован впервые...
Все было в его улыбке: и радость создающего, и печаль сострадающего, и страдание безнадежно влюбленного, и понимание...
Утром следующего дня, подходя к институту, я издали увидела фигуру Логофарса - в полном объеме. Это меня несколько удивило. Но еще больше меня удивило, что Логофарс ждал. После приветствия он произнес тихим голосом, как бы оправдываясь:
- Вот восстановился под утро. Жена отогрела, говорит - спасла.
- Повезло тебе с женой, - сказала я совершенно равнодушно.
- Так ты это, - остановил меня Логофарс, видя, что я собираюсь идти дальше, - зла-то не держи. Пошутил я...
- Уважаешь силу?.. Правильно. Ты, Логофарс, молодец, - сказала я и, естественно, посмотрела на его ноги.
Ноги, несмотря ни на что, были классные.
Но Логофарс, наверное, неправильно понял мой взгляд, потому что немедленно отодвинулся от меня подальше...
