Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза - [59]
Антон Павлович посмотрел в спину жены и нетерпеливо покашлял. Людмила Анатольевна, улыбаясь, обернулась, и, почувствовав на себе приязненный и нисколько не удивленный взгляд жены, Антон Павлович подумал, что Людмила Анатольевна, наверное, еще не читала про него заметку.
– Что пишут, Антуля? – бодро спросила Людмила Анатольевна, ставя на стол тарелку с шипящей яичницей, и Антон Павлович хотя и умер, но все же почувствовал, что голоден и, наверное, немного покушает.
– Пишут, что я умер. Ерунда какая-то, – вставая с кресла и пересаживаясь за стол, отвечал Антон Павлович, берясь за вилку и отпивая горячий чай.
– Почему же ерунду? – возразила тем временем Людмила Анатольевна, с кружкой горячего кофе усаживаясь напротив Антона Павловича и мешая чайной ложкой кусочек сахара. – Разве ты не умер?
– Да я и сам не пойму, – с аппетитом прожевывая кусок крепкого жилистого бекона, отвечал жене Антон Павлович. – С одной стороны, всякое может быть. Но с другой стороны, это все же, согласись, как-то несколько неожиданно и неприятно.
Людмила Анатольевна с жалостью и нежностью смотрела на мужа.
– Ну почему же неожиданно, Антуля, ты долго болел…. Вспомни хотя бы, как ты переживал из-за нового романа. Подлец Миргрызоев отказал нам в издании. Ты страдал из-за Мерсью, – перечисляла Людмила Анатольевна, прихлебывая крепкий кофе, и Антон Павлович огорченно кивал, вынужденный принимать ее доводы. – Неприятности и беды следовали одна за другой, – рассказывала Людмила Анатольевна, пока Антон Павлович кушал, и от ее рассказа он как-то разом приободрился и одновременно смирился.
«В конце концов, какая мне разница, умер я или нет, раз ничего, кажется, от этого все равно не изменилось?» – успокаивал себя Антон Павлович, но, однако, с каждой секундой ему делалось все тяжелее и тяжелее смириться со своей кончиной.
«Скорбим и помним… У, лицемеры! – горевал Антон Павлович. – Знаю я, как вы скорбите! Знаю я, как вы помните!
Разве это так делают, поступают так разве с человеком?.. Ведь никто меня даже не предупредил!
Дали газету в руки, не подготовили, как это обычно делается в таких случаях. Разве можно вот так, с бухты-барахты, прямо за завтраком, давать такое читать немолодому, больному человеку? – сердился Антон Павлович, и ему было очень жалко себя. – Ведь так и умереть можно от инфаркта сердца!..» – беспокоился бедный покойник.
Тем временем Людмила Анатольевна собрала со стола тарелки и, сметя полотенцем хлебные крошки, уселась читать «Поленьку Сакс» в кресло Антона Павловича.
«Еще даже дня не прошло, как я умер, а она уже Державина у меня на глазах читает… – окончательно расстроился Антон Павлович, и мысль понесла его дальше в этом траурном стремительном русле, как горная река несет зазевавшуюся инфузорию к водопаду Виктория. – Вот так умрешь и даже пикнуть не успеешь, как все про тебя забудут, точно тебя и нет!»
Антон Павлович, сердито отодвинув табуретку, встал и, нарочно громко шлепая тапками, прошелся туда-сюда по кухне.
Жена спокойно перелистнула страницу.
Антон Павлович недоверчиво покосился на Людмилу Анатольевну и напряженно задышал.
Антон Павлович напряженно и очень громко дышал, но Людмила Анатольевна, не обращая на вздохи-выдохи Антона Павловича никакого внимания, с удовольствием читала.
Антон Павлович встал у жены за спиной и горячо, обиженно задышал ей в макушку. Людмила Анатольевна поморщилась, обернулась к окну и, прикрыв форточку, продолжала чтение.
Антон Павлович беспомощно огляделся, соображая, что бы еще предпринять против жены, и внезапно ему показалось, что все это – и газетная статья, и Державин в руках Людмилы Анатольевны, и полуденный зной, колышущий занавеску на стеклопакете – уже было когда-то в его жизни.
Антон Павлович вздрогнул и прищурился с удивлением. Упорное дежавю смотрело на него изо всех углов кухни.
Смотрело с клеенчатой скатерти. Смотрело из сахарницы.
Смотрело с потолка, лежало знакомыми тенями на полу.
Даже из кафельного узора пристально и жутко смотрело на Антона Павловича дежавю.
«Сейчас я войду на кухню, жена вздрогнет и захлопнет книгу», – с ужасом вспомнил Антон Павлович, и ему стало так страшно, как еще никогда не бывало в жизни…
«А потом я выйду на балкон… – стремительно всплывало у Антона Павловича из памяти, – и плюну в Добужанского…
Боже мой! Мне же ни в коем случае нельзя плевать в Добужанского! Ведь с этого все начнется…
И кончится тем, что я умру»! – Антон Павлович, покрываясь холодным потом, схватился за голову и застонал.
«Ерунда… Не может этого быть. Тогда был май, а теперь уже осень…» – напомнил себе Антон Павлович и, чтобы удостовериться, что ему померещилось, шмыгнул мимо жены на балкон. Но запах цветущей черемухи, сиреней и акаций, неумолимый, как приговор, встретил Антона Павловича у перил.
Антон Павлович бросился к газете, желая свериться с числом. Но число на газете оказалось тринадцатым маем.
Оставалась одна надежда, что Антон Павлович проспит.
Часы пробили полдень. Антон Павлович замер посередине кухни, с ужасным предчувствием глядя на дверь.
Людмила Анатольевна вздрогнула и захлопнула за спиной Антона Павловича книгу.
Эта книга встанет в один ряд с «Школой для дураков» Саши Соколова и «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева. И дело не только в удивительном языке, которым она написана, а в силе трагического напряжения, на котором она держится. Искренняя, преданная, хотя и не без щербинки, любовь. Психологическое насилие вполне определенно очерчивает портрет блаженного героя. «Опаздывают те, которых ждут… А ты себе не нужен…, — сказала мать». «Бобрыкин ненавистный» — маленький (не главный) мучитель в школе и муж подружки, когда дети повзрослели.
Александра Николаенко – художник, писатель. Окончила Строгановский университет, стала одним из самых молодых членов Московского союза художников, иллюстрировала детские и взрослые книги. В 2017 году стала лауреатом премии «Русский Букер» за дебютный роман «Убить Бобрыкина». Федя Булкин живет с бабушкой, а родители его в командировке – строят Град Небесный. Главная Федина мечта – добраться туда, к ним. Для этого он учит таблицу умножения, пишет письма Деду Морозу и Ленину, спорит с Богом и, конечно, взрослеет, не забывая откладывать деньги в кошку-копилку на билет до Града.
Если бы вам кто-нибудь сказал, что у вас на плече сидит шушера? Разве вы бы поверили? А они, между прочим, вполне реальные жители большого города, только невидимые нашему глазу. Вот и устраивают эти шушеры неприятности простым гражданам. А еще то светофор неожиданно встанет на пути, то кодла повстречается, то ведьма в окне напротив, то черт, призывающий сделать доброе дело…В общем, стоит быть начеку: скучать точно не придется!
В романе американской писательницы Лоры Сегал «Полкоролевства» врачи нью-йоркской больницы «Ливанские кедры» замечают, что среди их пациентов с загадочной быстротой распространяется болезнь Альцгеймера. В чем причина? В старении, как считают врачи, или в кознях террористов, замысливших таким образом приблизить конец света, как предполагает отошедший от дел ученый Джо Бернстайн. Чтобы докопаться до истины, Джо Бернстайн внедряет в несколько кафкианский мир больницы группу своих друзей с их уже взрослыми детьми. «Полкоролевства» — уморительно смешной и вместе с тем пронзительно горький рассказ о том, как живут, любят и умирают старики в Америке.
Роман повествует о молодом капитане космического корабля, посланного в глубинные просторы космоса с одной единственной целью — установить местоположение пропавшего адмирала космического флота Межгалактического Альянса людей — организации межпланетарного масштаба, объединяющей под своим знаменем всех представителей человеческой расы в космосе. Действие разворачивается в далеком будущем — 2509 земной календарный год.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
Это история девочки-подростка, в один день потерявшей все… Первые тринадцать лет своей жизни она провела в обеспеченной семье, с любящими мамой и папой — вернее, с людьми, которых считала своими мамой и папой. Однажды ей сообщили, что она должна вернуться в родную семью — переехать из курортного приморского городка в бедный поселок, делить сумрачный тесный дом с сестрой и четырьмя братьями. Дважды брошенная, она не понимает, чем провинилась и кто же ее настоящая мать…
Как продать Родину в бидоне? Кому и зачем изменяют кролики? И что делать, если за тобой придет галактический архимандрит Всея Млечнаго Пути? Рассказы Александра Феденко помогут сориентироваться даже в таких странных ситуациях и выйти из них с достоинством Шалтай-Болтая.Для всех любителей прозы Хармса, Белоброва-Попова и Славы Сэ!