Нога как точка опоры [заметки]

1

Монтень М. Опыты. Кн. 3, гл. 13. Пер. Н. Рыковой.

2

Манн Т. Волшебная гора. Пер. В. Станевич.

3

Библия, Еккл. 4:9—10.

4

Библия, Еккл. 3:19.

5

Библия, Еккл. 3:1-2.

6

Глютеальный (от гр. glutos – ягодица) – ягодичный, относящийся к ягодичной области. – Примеч. ред.

7

Аквавит – скандинавский алкогольный напиток, крепостью 38-50 градусов. Название происходит от латинского выражения aquva vitae, что переводится как «вода жизни», «живая вода». – Примеч. ред.

8

Асбестоз – хроническое профессиональное заболевание органов дыхания, развивающееся при длительном вдыхании пыли асбеста. – Примеч. ред.

9

Кинестезия (от гр. kinesis – движение и aisthesis – чувство, ощущение) – так называемое мышечное чувство, чувство положения и перемещения как отдельных членов, так и всего человеческого тела. – Примеч. ред.

10

Никогда не виденное.

11

Джонсон Сэмюэл (1709-1784) – выдающийся английский лексикограф, критик, эссеист, поэт. – Примеч. пер.

12

Беркли Джордж (1685-1753) – английский философ, представитель субъективного идеализма. – Примеч. пер.

13

Витгенштейн Людвиг (1889-1951) – австро-английский философ, один из основателей аналитической философии. – Примеч. пер.

14

Скотома (от гр. skotos – темнота) – небольшой участок в пределах поля зрения, в котором зрение ослаблено или полностью отсутствует. – Примеч. пер.

15

Хиатус (от лат. hiatus) – щель, расселина, зев, зияние. – Примеч. ред.

16

Листер Джозеф (1827-1912) – английский хирург и ученый, создатель хирургической антисептики. – Примеч. пер.

17

Библия, Книга Иова, 10:20.

18

Хуан де ла Крус. Темная ночь души.

19

Донн Джон. Вечерня в День святой Люции, самый короткий день в году.

20

Библия, Пс., 70:20.

21

Гарвей В. Motu Locali Animalium. Вильям Гарвей (1578-1657) – знаменитый английский врач, основоположник физиологии и эмбриологии. – Примеч. пер.

22

Лурия А.Р. Потерянный и возвращенный мир. М.: Изд-во МГУ, 1971.

23

Освобожденное движение (лат.).

24

Библия. Иов. 38:4-5.

25

Библия. Иов. 19:23.

26

Перцепция (от лат. perceptio – представление, восприятие) – познавательный процесс, формирующий субъективную картину мира. – Примеч. ред.

27

Спасайтесь ходьбой (лат.). – Примеч. ред.

28

Ницше Ф. Esse homo. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. Пер. Ю.М. Антоновского.

29

Параллакс (от гр. parallaksis – уклонение) – изменение видимого положения объекта относительно удаленного фона в зависимости от положения наблюдателя. – Примеч. ред.

30

Пантеизм (от гр. pan – все и theos – бог) – религиозное и философское учение, объединяющее и иногда отождествляющее Бога и мир. – Примеч. ред.

31

Когнитивный (от лат. cognitio – знание, познание) – основанный на знаниях. – Примеч. ред.

32

Дунс Скотт Иоанн – английский францисканец, знаменитый схоластик, сторонник индетерминизма, то есть учения о безусловной свободе человеческой воли. – Примеч. ред.

33

Бабинский говорил о «третьей сфере» – не истерической, не органической в классическом (нейроанатомическом) смысле, а являющейся следствием шока и распространяющегося торможения в спинномозговых и периферических механизмах: полном посттравматическом физиологическом поражении. Моя собственная «физиопатия» явно принадлежала к этой «третьей сфере». – Примеч. авт.

34

Кант И. Критика чистого разума. Пер. Н.О. Лосского.

35

Кант И. Критика чистого разума. Пер. Н. О. Лосского.

36

Я не мог не задуматься о том, что испытывают женщины, рожающие под спинальным наркозом: не распространяется ли чувство отчужденности на ребенка, появляющегося при таких обстоятельствах, не перестает ли он быть плотью от плоти матери, не делается ли не-плотью от чьей-то не-плоти? Я понял, насколько мудрым является стремление проводить роды под более мягким, менее аннигилирующим эпидуральным наркозом, хоть и в меньшей мере снимающим боль, чем полный спинальный. – Примеч. авт.

37

Я недавно получил письмо от коллеги, в котором она описывала «совершенно неожиданные» последствия того, что представлялось простым переломом – дислокацией щиколотки. Она предполагала, что выздоровление будет проходить без осложнений – произойдет немедленное восстановление всех сложных движений и умений, которыми она раньше обладала, как только это стало бы физически возможным. Однако, к ее изумлению, случилось иначе; она обнаружила, что после того как нога через несколько недель была освобождена от гипса, она лишилась всевозможных ранее автоматических движений и была вынуждена учиться им заново. В этом действительно опасность неподвижности и ортопедических ограничений: сложные движения не совершаются, не практикуются внутренне – и человек не может вообразить себе движения, которые физически невозможны, которые через несколько недель оказываются забыты – и затем делаются неврологически, нейропсихологически невозможными. – Примеч. авт.

38

В 1974 году Лурия поинтересовался, считаю ли я важным то, что нога была левой, – возникли бы, например, сходные синдромы, если бы повреждена и прооперирована оказалась правая нога? В то время я не мог ему ответить; его вопрос вспомнился мне, когда я невольно попал в контрольную группу. Интерес Лурии был связан с тем, что центральные синдромы невнимания, отчуждения (синдром Потцля и т. д.) обычно поражают левую сторону тела и связаны с повреждениями недоминантного полушария, которое по сравнению с доминантным обладает гораздо более низким уровнем сознания. Не предотвратил бы более высокий уровень, интересовался Лурия, возникновения синдрома на противоположной стороне? – Примеч. авт.

39

Я, как и другие, иногда испытывал на приеме у дантиста неожиданное «исчезновение» челюсти, как только начинал действовать новокаин, – чувство странной деформированности, так что приходилось заглядывать в зеркальце дантиста, чтобы обнадежить себя. Отражение в таких случаях и успокаивает, и нет: челюсть видна, но выглядит нереальной, не принадлежащей себе, какой и чувствуется. (Это особенно часто случается, когда анестетик вкалывается с обеих сторон одновременно; поэтому дантисты предпочитают делать укол в разные участки десны по очереди.) – Примеч. авт.

40

В конце 1983 года я послал в «Бритиш медикал джорнэл» заметку для их раздела «Клинические курьезы». Она им понравилась, но была отклонена на том основании, что была слишком длинной. Когда моя правая рука оказалась иммобилизованной, я послал им другой «клинический курьез», длиной всего в пятьдесят слов. Они были поражены его краткостью и немедленно приняли заметку к публикации, но поинтересовались, как кто-то, обладающий моим многословием, сумел ограничить себя так сурово? Когда я сообщил о своем несчастном случае, о том, что мне приходится писать левой рукой, мне ответили: «Нам жаль, что с Вами такое случилось, но это замечательно улучшило Ваш стиль!» Эта первая заметка, как и другие, написанные с такими мучениями, касалась в основном фантомов (они были потом включены в «Человека, который принял свою жену за шляпу»). Один случай, который я описал в то время, касался пациентки, которая в результате сенсорной невропатии совершенно утратила проприоцепцию и телесный образ, всякое ощущение своего тела. Другим примером была женщина, которая после инсульта утратила всякое представление о «левизне» в своем теле и в личном пространстве (оба эти примера также вошли в «Человека, который принял свою жену за шляпу»), – Примеч. авт.

41

«Как получается, что вы, неврологи, в конце концов становитесь мистиками?» – однажды спросила меня психоаналитик Кэрол Фельдман; этот вопрос уходит глубоко в эпистемологию – и в психику. См. «Неврология и душа», «Неа Торкревью оф букс», 11 ноября 1990 г. – Примеч. авт.

42

Карты репрезентации в коре мозга у взрослых «зависимы от употребления», как пишет Мерзенич; они на протяжении жизни функционируют динамически. – Примеч. авт.

43

Однако если это так, возникает вопрос: как насчет фантомов – этих странных фиксированных образов конечностей, которые могут сохраняться на протяжении многих лет после ампутации? Окаменелые образы, так сказать, не соответствующие существующей реальности… Представляется вероятным, что фантомы поддерживаются, по крайней мере в значительной степени, продолжающимся (патологическим) периферическим возбуждением – например, рассеченных нервов конечности (возможно, и центральным тоже). Это особенно очевидно, если имеет место формирование невромы в культе нерва; невромы часто вызывают мучительно болезненные фантомы. Если поступление периферических сигналов прекращается, фантом исчезает – я наблюдал это у одного пациента с фантомным пальцем; фантом исчез, когда больной утратил чувствительность пальцев из-за диабетической невропатии. Напротив, стимуляция периферического нерва имеет тенденцию стимулировать фантом, что может использоваться с этой целью перенесшими ампутацию: они могут использовать образ фантома для приведения в действие протеза. Фантомы также могут стимулироваться или устраняться стимуляцией или анестезией соответствующих спинномозговых корешков. (Эти и другие феномены обсуждаются в книге «Человек, который принял жену за шляпу».) – Примеч. авт.

44

Во время написания книги «Нога как точка опоры» я думал, что потеря проприоцепции – достаточное условие для «отказа» и «отчуждения». Теперь я думаю, что этого достаточно для «отказа», но не для «отчуждения». Так, больные сухоткой, хотя «теряют» конечности, не рассматривают их как «чужие». И Кристина, «лишившаяся тела» леди, которую я описываю в «Человеке, который принял жену за шляпу», хотя была способна (я видел это несколько раз) принять свою руку, когда на нее не смотрела, за чью-то еще, никогда не рассматривала свою руку как «чужую». Требуется, как считает И. Розенфельд, не только потеря проприоцепции, но потеря боли и других ощущений, чтобы конечность воспринималась как «чужая» (Розенфельд, 1991). – Примеч. авт.

45

Однажды один из моих студентов перенес сильное обморожение; ему казалось, что его пальцы ампутированы и у него остался только ужасный, в форме дубинки кулак. Когда анестезия длится долго, возникает большая опасность повреждения тех частей, которые игнорируются, – отсюда постоянные несчастья с конечностями у больных проказой. – Примеч. авт.

46

«Под обращенностью на себя, – пишет Розенфельд, – я понимаю обращенность к динамическому образу тела… Наше «я» определяется способами использования своего тела, самими движениями тела, движениями, которые мы обретаем со временем; именно к этому динамическому образу обращены стимулы (обращенность на себя) и в связи с которым стимулы имеют смысл… Каждое воспоминание обращено не только наличность или объект, который помнится, но наличность, которая помнит» (Розенфельд, 1991). – Примеч. авт.

47

Может ли собака иметь истерию или «чуждую» конечность? А мартышка? А человекообразная обезьяна? Мне кажется, что не может, хотя говорят, что у собачки Фрейда развилась истерическая беременность (что вызвало ироническое замечание Фрейда о том, что такое могло произойти только в доме психоаналитика). Думаю, что не может такого случиться и с обезьянками, каких использовал Мерзенич. Однако подозреваю, что с человекообразной обезьяной это могло бы случиться: у нее определенно могло бы развиться отчуждение конечности и менее определенно, но возможно – истерия; по-разному, в зависимости от наличия более высокого, обращенного на себя сознания, эксплицитного чувства «я», которое, по-видимому, имеют человекообразные обезьяны, но не более низкоорганизованные животные. Так, человекообразные обезьяны могут узнавать себя в зеркале, в то время как мартышки и собаки не могут. – Примеч. авт.

48

Пациенты с подобным поражением, можно сказать, живут в половине вселенной, не осознавая, конечно, того, что это половина вселенной, потому что для них вселенная – нерассеченная, полная и цельная. Таким образом, обычно восприятие, идея, воспоминание о «левизне» – как у пациента, историю болезни которого под названием «Глаза направо!» я привожу в книге «Человек, который принял свою жену за шляпу», – исчезает. «Когда игнорирование выражено, – пишет М. Месулам, – пациент может вести себя так, словно половина вселенной внезапно перестала существовать в какой-либо значимой форме… Пациенты с унилатеральным игнорированием ведут себя так, как будто не только ничего не происходит в левой половине пространства, но и нельзя ожидать, что там произойдет что-то важное».

49

Такие пациенты, считает Эдельман, не испытывают провала или разделения сознания, но проявляют радикально реорганизованное сознание, так что новое сознание воспринимается как полное и цельное. – Примеч. авт.

50

То же самое, но совершенно иным образом, происходит при истерии. Так, истерик, жалуясь на паралич, онемение и т.д., не осознает того, что их причина лежит в аффекте и концепциях, в изменениях сознания. Действительно, если такие патогенные изменения удается осознать, истерия исчезает; истерия, таким образом, зависит от бессознательного – хотя и бессознательного, совершенно отличного от такового у анозогнозика. – Примеч. авт.

51

«Самым ужасным было то… что нога не «была перемещена», а на самом деле лишилась своего места. Нога исчезла, забрав с собой свое «место». И поскольку больше не было никакого места, куда можно было бы вернуться… не было и возможности вернуть ногу. Могла ли помочь память там, где воля бессильна? Нет! Нога исчезла, забрав с собой свое «прошлое»! Я больше не мог вспомнить обладание ногой. Я не мог вспомнить, как я когда-либо ходил или поднимался в гору. Я чувствовал себя необъяснимо отрезанным от того человека, который ходил, бегал, поднимался в гору всего пять дней назад. Между нами существовала лишь «формальная» непрерывность. Существовал провал – абсолютный провал – между «тогда» и «теперь», и в этом провале, в этой пропасти исчез бывший «я»… В этом провале, в этой пропасти, вне времени и пространства исчезли реальность и возможности ноги… растворились в воздухе, исчезли из времени и пространства, исчезли, забрав с собой свое пространство и время». – Примеч. авт.

52

Нейропсихологические синдромы представляют собой «снизу вверх» нарушения, в которых неврологические поражения более низкого уровня вызывают психологические поражения более высокого уровня. Истерия, напротив, представляет собой нарушение «сверху вниз», где первичное поражение возникает на самом высоком уровне – в сознании высшего уровня, символическом и лингвистическом, – любое поражение на более низких уровнях является вторичным по отношению к нему. Существует первичное нарушение местного картирования и нарушение первичного сознания при отчуждении, но при истерии они отсутствуют. (Могут, конечно, присутствовать некоторые вторичные нарушения.) Сознание высшего уровня (которое включает психоаналитическое бессознательное) при истерии отличается специфическими интенсивными аффектами, в то время как при отчуждении оно лишь смущено. Мы никогда не можем знать первичное сознание напрямую, подчеркивает Эдельман, мы можем узнать о нем только через сознание высшего уровня. Животные, лишенные сознания высшего уровня, могут напрямую испытывать его, но не могут о нем рассказать. Если и существует ситуация, когда человек может сообщить о проявлениях первичного сознания, не загрязненных сознанием высшего уровня, как предполагает Эдельман, – то только в случаях пациентов с «разделенным мозгом», когда левое и правое полушария разделены хирургически. Такие пациенты смогут сообщать о восприятии (со стороны левой половины тела или левого полуполя зрения), не модулированном лингвистическими или рефлективными силами левого полушария (см. примечание на стр. 284).