Ночные сумасбродства - [20]

— Ну как, — спросил Зик, — тебе нравится? Мелоди кивнула, все еще находясь под впечатлением:

— Великолепно. Просто великолепно. Я не критикую, однако…

— Однако? — поторопил он.

— Я бы по-другому расположила последовательность танцев. Было бы гораздо интереснее, если бы прима отправилась в подземный мир в самом конце акта, а не в начале. Без нее многое теряется.

Зик кивнул:

— Согласен.

— Роли Кассандры и Алекса можно было бы изменить так, чтобы они принимали более активное участие в борьбе, а не наблюдали бы со стороны. — Мелоди оборвала себя, увидев полуулыбку на лице Зика. — Что?

— Ничего.

Он повернулся к официантке, которая вошла в ложу с блюдом сладостей и кофе. Зик щедро отблагодарил девушку, закрыл за ней дверь, и они вновь остались одни. Он настойчиво угощал Мелоди вкуснейшими сладостями, а разговор повел весело и беззаботно, так что ей почти не приходилось отвечать.

К своему удивлению, Мелоди вдруг осознала, что получает удовольствие, хотя нервозность еще ощущалась где-то в глубине живота. Правда, она побоялась выйти в антракте в фойе, но, когда эта опасность миновала, наслаждение от пребывания в театре после больничного плена стало полным.

Зик протянул ей чашку кофе. При этом его бедро слегка коснулось ее бедра, и Мелоди сразу напряглась.

— Хорошо, — промурлыкал он довольным голосом, касаясь плечом ее плеча.

Даже слишком хорошо. Мелоди ничего не ответила, и тишина неожиданно стала неуютной. Зик медленно потягивал кофе. Лицо спокойное, непроницаемое. Она представления не имела, о чем он думает. Это встревожило молодую женщину.

Ее пальцы сжали чашку. Мелоди никогда не задумывалась над тем, что Зик чувствует в глубине души, чего желает. Она занималась своей карьерой, выживанием в блестящем мире шоу-бизнеса. Мелоди была поражена, что Зик выбрал в жены ее. Ей казалось, что их жизнь складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой, и не стоит раскачивать лодку. К тому же было проще не копать слишком глубоко.

Дети, например. Мелоди посмотрела на медальный профиль Зика, и ее сердце сжалось. Когда они говорили о семье, ей казалось, что он хочет поскорее завести детей, но она никогда не обсуждала с ним эту тему серьезно, откладывала проблему на некое неопределенное будущее. Из того, что он сказал утром, любуясь двумя японскими малышками, следовало, что Зик хочет быть отцом, причем сильнее, чем большинство мужчин, — из-за того, что пережил в детстве. Он, вероятно, мечтает дать своим детям все, чего сам был лишен. Почему она раньше этого не понимала?

Потому что не давала себе времени подумать; потому что была слишком занята тем, чтобы быть такой, какой, по ее мнению, должна быть жена Зика Джеймса. Вот что было неправильного в их отношениях до несчастного случая. И вина целиком лежала на ней. Видимо, бабушке все-таки удалось посеять опасения в душе маленькой испуганной Мелоди. Но теперь она — взрослая женщина, жена, и должна побороть тайные страхи и эмоции.

Мелоди потихоньку пила кофе, но к глазам ее подступали слезы. Она ни на что не годится. Зик не заслуживает того, чтобы быть связанным с таким никчемным существом, как она. Но он с ней не разведется, не нарушит свои обещания. Такой он человек. Значит, избавить его от обузы должна она.

Когда его рука потянулась к ней, Мелоди не успела отогнать слезы. Он внимательно осмотрел ее черными, мягкими, словно бархат, глазами. Да, его сила, которая с самого начала привлекла Мелоди, не исчезла.

— Все будет хорошо. — Зик большим пальцем стер с ее щеки предательскую влагу. — Ты опять со мной, и все встанет на свои места. Вот увидишь.

Она покачала головой:

— Нет, Зик, не встанет. Его взгляд помрачнел.

— Неужели ты действительно думаешь, что твои шрамы повлияют на мою любовь? Наоборот, возрастет уважение к тебе за то, как ты боролась, чтобы преодолеть беду. Неужели ты считаешь меня пустым человеком?

— Я не думаю, что ты пустой человек. Зато я — пустышка. Мне не надо было становиться твоей женой. Мне вообще не надо было выходить замуж, пока я не узнала себя, не поняла, в чем мои проблемы.

Его лицо стало непроницаемым.

— А теперь ты знаешь себя?

— Начинаю узнавать. — Мелоди облизала пересохшие губы. — Ну я и штучка!

— Не штучка. Просто ранимая, испуганная, неуверенная. Ты всегда была такой, Ди, поверь. Но ты еще отважная, добрая, благородная. Я не знал никого с таким добрым сердцем, как у тебя. И положительных качеств намного больше, чем отрицательных.

— Ты считаешь, что хорошо меня знаешь?

— Конечно. — Он улыбнулся.

— Ты уверен в себе?

— Приходится, — спокойно сказал Зик. — Ради тебя и ради меня самого. Несчастный случай извлек на поверхность вещи, которые в другой ситуации проявлялись бы постепенно. Но что случилось, то случилось, и, может быть, это к лучшему.

Оскорбленная до глубины души Мелоди смотрела на него очень пристально.

— Не смей так говорить! — гневно воскликнула она. — Я потеряла все, чего добивалась всю жизнь.

Лицо Зика посуровело, но голос все еще звучал спокойно.

— Нет, Ди. Ты потеряла возможность танцевать. И только. Ты по-прежнему можешь видеть, слышать, обонять, осязать. Твой мозг не пострадал, твой ум такой же острый, ты способна решать, куда хочешь идти, чем хочешь заняться. Ты можешь ходить самостоятельно. Есть очень много людей, в том числе и в больнице, где ты лежала, которые за одно это отдали бы десять лет жизни. У тебя есть все, ради чего стоит жить.