Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - [7]

— Может быть, — сказал я, — можно назначить специальную аудиенцию, вне этого порядка.

— Ну что ж, это не исключено, — сказал один из Указателей. — Проходите.

И вот мы уже вступили в центральный неф дворца и стояли под сводами в огромном гулком пространстве, глядя вдоль центрального прохода вглубь, на скрытый ширмами полукруглый тронный зал.

Здесь было еще больше просителей — были и те, кто имел на это право, обладая наследственной концессией, были и толпы Пилигримов, Информаторов, Летописцев, Музыкантов, Писателей и Указателей. Был слышен гул молитвы: стоял ароматный запах фимиама; я ощущал вибрацию подземных гонгов. Гормон сказал мне, что в прошедших циклах это здание было храмом древних религий, которые исповедовали учение Христия. У меня еще раз возникло подозрение, что Гормон — Летописец, который скрывается под видом Мутанта. А здание действительно сохранило какой-то священный дух, хотя сейчас в нем заседало светское правительство. Но что же нам нужно сделать, чтобы встретиться с Принцем? Слева от себя я увидел маленькую богато украшенную часовенку, в которую протянулась цепочка процветающих на вид Торговцев и Землевладельцев. Заглянув вглубь, я увидел три черепа, закрепленных у приспособлений для опроса, — это было входное устройство резервуара памяти, а возле них стоял дородный Секретарь. Бросив на ходу Гормону и Эвлуэле, чтобы они подождали меня, я встал в конец очереди.

Она двигалась очень медленно, и прошло около часа, прежде чем я подошел к приспособлениям для опроса. Черепа безмолвно светились, а внутри этой герметически закрытой емкости булькали и пузырились питательные жидкости, которые поддерживали деятельность умершего, но все же дееспособного мозга, миллиарды хромосомных ячеек которого служили теперь незаменимыми мнемоническими устройствами. Секретарь, казалось, был изумлен, когда заметил в этой очереди Наблюдателя, но перед тем, как он успел выгнать меня, я выпалил:

— Я пришел как чужестранец просить милосердия Принца. Мне и моим спутникам негде спать. Меня выгнал мой собственный союз. Что мне делать? Как я могу получить аудиенцию?

— Приходите снова через четыре дня.

— Но мне пришлось ночевать у дорог гораздо дольше. Сейчас мне необходим хороший отдых.

— Городская гостиница…

— Но я член союза! — запротестовал я. — Городская гостиница не примет меня, пока существует гостиница моего союза, а мой союз отказывает мне из-за того, что существуют какие-то новые правила — вы понимаете, в каком я безвыходном положении?

Усталым и безразличным голосом Секретарь произнес:

— Вы можете оставить просьбу о специальной аудиенции. Вам откажут, но обратиться с такой просьбой вы имеете право.

— Где?

— Здесь. Изложите причины.

Стоя перед черепами, я назвал свое имя и профессию, а также назвал имена и статус моих спутников и объяснил, в чем состояла моя просьба. Вся эта информация была принята и передана в различные отделы мозга, установленного где-то в центре города, и когда процедура была окончена, Секретарь сказал мне:

— Если ваша просьба будет принята, вас уведомят.

— А где мне остановиться на это время?

— Я думаю, где-нибудь неподалеку от дворца.

Я все понял. Мне разрешили присоединиться к легиону несчастных, забивших площадь. Сколько из них просили особой благосклонности Принца и все еще были там, уже месяцы или годы, ожидая, когда же их удостоят Великой Чести? Сколько времени спали они на камнях, выпрашивали крохи еды и жили глупой надеждой?

Но я уже исчерпал все свои доводы. Я вернулся к Гормону и Эвлуэле и рассказал им обо всем, что произошло, и предложил попробовать найти хоть какое-нибудь пристанище. Гормона, который был бессоюзным, примут в любой убогой городской гостинице, которые открыли специально для таких, как он. Эвлуэла, может быть, устроится в доме для Воздухоплавателей. И только мне придется спать на улице — уже в который раз. И все же я надеялся, что нам не придется расстаться. Я уже воспринимал нас троих как семью, хотя для Наблюдателя такие мысли могли показаться и странными.

Когда мы двинулись к выходу, мой хронометр тихо просигналил, что опять подошло время Наблюдения. Это была моя обязанность и моя привилегия проводить Наблюдения, когда наступал мой час, где бы я ни был, независимо от обстоятельств. Поэтому я остановился, открыл свои ящики на тележке, подготовил к работе приборы. Гормон и Эвлуэла стояли рядом со мной. Я заметил ухмылку и откровенно издевательские усмешки на лицах тех, кто входил во дворец и выходил из него. Наблюдение не считалось очень престижным делом, потому что мы вели Наблюдения уже давно, а обещанный враг так и не появился. И все же свой долг нужно выполнять, каким бы забавным это кому-то ни казалось. То, что для одних лишь пустой ритуал, для других — дело жизни. И я все же заставил себя войти в транс, в состояние Наблюдения. Окружающий мир отдалился от меня, и я погрузился в небеса. Меня уже поглотило знакомое чувство восторга, и я осматривал знакомые места и незнакомые, и мое усиленное сознание перескакивало через галактики огромными бросками. Не собиралась ли где-нибудь армада? Не готовились ли где-то войска для завоевания Земли? Четыре раза в день я Наблюдал, и то же самое делали другие члены моего союза, каждый чуть позже или чуть раньше, так, что ни одно мгновение не проходило без неусыпного внимания бдительного мозга. И я не думаю, чтобы это было глупо.