Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - [41]

Прокуратор какое-то время молчал. Наконец он сказал:

— Ты озадачиваешь меня. Я не могу понять, негодяй ты или человек высочайшей добродетели.

— Я знаю, что такое преданность.

— Но предать секреты своего союза…

— Я еще не Летописец, я только ученик, раньше я был Наблюдателем. И я не допущу, чтобы вы наказали Принца по прихоти рогатого глупца. Принц в его руках, и только вы можете освободить его. Поэтому я вынужден предложить вам этот документ.

— Который Летописцы тщательно вычеркнули из своих указателей, чтобы он не попал в наши руки.

— И который Летописцы по небрежности перевели в другое место и забыли об этом.

— Я сомневаюсь в этом, — сказал Манрул Седьмой. — Эти люди не допускают небрежности. Они просто спрятали эту запись и разве, передавая ее нам, ты не предаешь свою планету? Сотрудничая с ненавистным врагом?

Я пожал плечами.

— Я хочу освободить Принца Рама. Все остальное меня не касается. Я сообщаю вам местонахождение документа в обмен на освобождение Принца.

Завоеватель изобразил на лице некое подобие улыбки.

— Это не в наших интересах оставлять на свободе членов бывшего союза Правителей. Ваше положение двусмысленно, вы понимаете? Я бы мог вырвать у вас местонахождение документа силой, и Принц был бы у меня в руках.

— Да, конечно, — согласился я. — Я рискую. Но я исхожу из того, что люди, которые пришли сюда, чтобы отомстить за давнее преступление, должны в основе своей быть честными. Я в вашей власти, а местонахождение документа у меня в голове, можете взять.

Теперь он рассмеялся, и было видно, что он в хорошем настроении.

— Подожди минуту, — сказал он и произнес на своем языке несколько слов в переговорное устройство из янтаря. В комнату вошел еще один человек. Я сразу узнал его, хотя его кожа уже не была такой яркой, как в то время, когда он странствовал со мной в виде Мутанта Гормона. Он улыбнулся мне своей обычной улыбкой и сказал:

— Приветствую тебя, Наблюдатель.

— И я приветствую тебя, Гормон.

— Меня зовут Викториус Тринадцатый.

— Теперь меня зовут Томис Летописец, — сказал я.

Манрул Седьмой заметил вслух:

— Когда это вы успели так подружиться?

— Во время Завоевания, — ответил Викториус Тринадцатый. — Тогда я выполнял обязанности старшего разведчика, встретил этого человека в Талии, и мы вместе пошли в Рам. Но мы скорее были спутники, а не друзья.

Я вздрогнул.

— А где Воздухоплавательница Эвлуэла?

— В Парсе, я думаю, — сказал он небрежным тоном. — Она говорила, что хочет вернуться в Хинд, к своим.

— Ты любил ее, но только недолго?

— Мы были скорее спутники, а не любовники, — сказал Завоеватель. — Это было для нас временное увлечение.

— Для тебя, возможно, — сказал я.

— Для нас.

— И ради этого временного увлечения ты вырвал у человека глаза?

Тот, кто когда-то называл себя Гормоном, пожал плечами:

— Я сделал это, чтобы преподать гордому человеку урок гордости.

— Тогда ты говорил, что сделал это из ревности, — напомнил я ему. — Ты говорил, что тобою движет любовь.

Викториус Тринадцатый, казалось, теряет ко мне интерес. Манрулу Седьмому он сказал:

— Почему этот человек здесь? Зачем вы вызвали меня?

— Принц Рама в Паррише, — сказал Манрул Седьмой.

Викториус Тринадцатый был неожиданно сильно удивлен.

Манрул Седьмой продолжал:

— Он — пленник Летописцев. Этот человек предлагает странную сделку. Ты знаешь Принца лучше, чем любой из нас. Я прошу у тебя совета.

Прокуратор кратко изложил ситуацию. Тот, кто когда-то был Гормоном, слушал вдумчиво и молча. В конце Манрул Седьмой сказал:

— Проблема в следующем: дадим ли мы амнистию Правителю, который сегодня находится вне закона?

— Он слеп, — сказал Викториус Тринадцатый. — Он уже не обладает властью. И даже если он все еще силен духом, он не представляет для нас опасности. Я считаю, что нужно пойти на эту сделку.

— Есть определенный риск в том, чтобы оставить Правителя на свободе, — заметил Манрул Седьмой. — И тем не менее, я согласен. Мы принимаем условия. — А мне он сказал: — Назови нам местонахождение нужного нам документа.

— Сначала освободите Принца Рама, — сказал я спокойно.

У обоих Завоевателей на лицах появилось выражение удивления.

— Вполне справедливо, — сказал Манрул Седьмой. — Но подумай сам. Как можем мы быть уверены, что ты сдержишь слово? Ведь с тобой может случиться все что угодно за то время, что мы освобождаем Принца.

— У меня есть предложение, — сказал Викториус Тринадцатый. — Ведь это не столько вопрос взаимного недоверия, сколько вопрос времени. Томис, почему бы нам не зафиксировать местонахождение документа в кубе, который выдает информацию через шесть часов? Мы загрузим информацию в куб таким образом, что он выдаст ее только в том случае, если в течение шести часов сам Принц Рама, и никто иной, даст ему команду выдать информацию. Если за это время мы не найдем Принца и не освободим его, куб будет уничтожен. Если же мы все-таки освободим Принца, куб выдаст нам информацию, даже если — ну, если — что-то случится с тобой за это время.

— Вы предусматриваете любую вероятность, — сказал я.

— Мы договорились? — спросил Манрул Седьмой.

— Мы договорились, — ответил я.

Они принесли мне куб и поместили меня под экран секретности, пока я писал на блестящей поверхности номер полки и уравнения последовательности документа, который я обнаружил. Прошло несколько мгновений; куб вывернулся наизнанку, и информация исчезла в его темных глубинах. Я вручил им куб.